Будет забавно

[Сумасшедший Самолётик]

Название: Будет забавно
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  Хаук
Канон: “Житие мое”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой и издательству Альфа-книга
Размер: миди, 6 174
Персонажи: Тодер Тангор, Леон Хаино
Категория: джен, где-то в моей голове это даже преслеш, но объективно всё-таки джен
Жанр: АУ (наверное, автор надеется на это), рассказ
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: Борьба с кровавым режимом и тиранией иногда длится веками и обретает очень странные формы. Да и что считать тиранией, а что — борьбой?
Примечание: посвящается прекрасной мозгожорке  Хозяйка Маленького Кафе
Предупреждения: авторская трактовка канона

Лёгкой смерти тебе, мой друг! Безболезненной, без предательства, Несмотря на все обстоятельства Я лишаю тебя этих мук!

Хэльга Эн-Кьянти — “Лёгкой смерти тебе, мой друг”

Впервые Хаино встретил Тодера, когда шёл по улице от ратуши в сторону рынка. Наглый и самоуверенный, как все тронутые порчей, он вывернул из какого-то переулка и пристроился рядом, дымя сигаретой, от которой Посвящённому хотелось раскашляться. Отвратительно.
— День добрый, уважаемый мэтр, — мальчишка всего лет двадцати от роду оскалился в подобии дружелюбной улыбки. Коты так улыбаются мышам. Леон же чувствовал раздражение, тихо и контролируемо клубящееся в груди. — Как день?
— Я не одобряю курение, молодой человек. Не могли бы вы погасить сигарету?
— Нет, — ещё радостнее улыбнулся чёрный. — Но вы говорите точь в точь, как мой отец.
— Его слова вы игнорируете так же, как мои? — недовольство усугублялось с каждой секундой. Нашёл с кем сравнивать!
— Разумеется, нет, — с удивлением отозвался нахал. — Но вы же не мой отец, верно?
— Слава Богу — нет!
— Аминь, — чёрный сложил ладони и кротко опустил очи долу. — Велик и милосерден Господь в мудрости своей…
Всё-таки обычно порченные не настолько бесцеремонны. Если они не уважают окружающих, то хотя бы обращают внимание на статус.
— Не поминайте имя Господа всуе, — строго потребовал Хаино, и получил в ответ довольно блеснувшие глаза.
— Несомненно. Но склад на Вязовой улице я бы на вашем месте сжёг, — безмятежно протянул, почти промурлыкал, как сытый, играющий с мышью кот. И в этот раз у Хаино холодок пробежал по спине.
— Я вас не понимаю, — как ни в чём не бывало ответил Посвящённый.
— Разумеется, — кивнул мальчишка. — Но старики относятся к вам, я имею ввиду не лично вас, вы же понимаете, куда подозрительнее, чем мои сверстники. Сможете ли вы ответить, моему отцу, что не понимаете его, когда он спросит вас про этот склад? Знаете, — в голосе у него текло и переливалось ленивое самодовольство, — папа умеет спрашивать.
С этими словами пугающий, как дикий хищник, тронутый порчей свернул и скрылся в боковой улице, оставив Хаино наедине с самим собой, сомнениями, размышлениями и вопросами. А вечером того же дня Леон сидел за своим столом, изучая бумаги, которые ему принесли. Имя — Тодер Тангор, образование — Колледж Святой Инквизиции (объясняет некоторые особенности речи), семья — чёрные брат и отец-инквизитор (действительно, умеет задавать вопросы). У наглого мальчишки была возможность узнать важную информацию, но не было ни одной причины, чтобы делиться ею. Да?

— Знаете, ограбление — это было остроумно, — подсевший к нему за стол Тодер с интересом рассматривал мороженное в собственной креманке. Зрелище чёрного, сидящего в семейном кафе с шариками ванильного и шоколадного мороженого, отдавало лёгким сюрреализмом. — Вам был так дорог этот склад?
Хаино промолчал.
— Или его содержимое? — Тангору было, кажется, всё равно отвечают ему или нет. Чёрному самолюбию вполне хватало звуков собственного голоса. — Папа очень расстроился, что не успел к вам в гости раньше грабителей.
— Вы такой почтительный сын, — с чем-то средним между презрением и недоумением отозвался Леон. — Необычно для чёрных.
— Папа воспитал меня, как человека, увлечённого идеей, — Тодер и глазом не моргнул, пропустив мимо ушей оскорбление, будто того и не было. — К сожалению, с идеями у нас вышло несовпадение. Но общий подход к жизни я унаследовал от него, не сомневайтесь.
— Готовность предавать кого угодно, даже тех, кто доверяет тебе, ради собственных интересов?
Тёмные глаза Тангора блеснул весёлым удивлением. Как будто Хаино сделал ему подарок, которого тот не ожидал. Раздражение в груди сворачивалось и разворачивалось, как мелкая, потревоженная гадюка.
— Вы взываете к моей совести и чести? Но никто из тех, за кого я отвечаю, не пострадал по моей вине. Можете ли вы, о светоч благородства и милосердия, — журчащий, мягкий голос истекал насмешкой, как спелые плоды персика соком, — сказать тоже самое о красавице Анис или умном мальчике Этворе?
Удар пришёлся неожиданно больно и резко, ослепительно. Не чёрному пенять ему. Не тронутому порчей учить его.
— Ради будущего порой приходится жертвовать, — отрезает Хаино и только в следующее мгновение понимает, что это — признание в том, что он действительно имеет отношение к случившемуся.
— Разумеется, — чёрный откинулся на спинку стула и довольно растянул губы. Мальчишка. Вчерашний ребёнок. Опасный. — Именно об этом я и говорю. Хотя вы, бесспорно, щедрее меня.
И хотя всё в его голосе выражало восхищение, Хаино чётко и ясно — он же лучший эмпат современности — чувствовал абсолютное высокомерие и чувство превосходства собеседника. И даже не был уверен, что смог бы сейчас поспорить с таким отношением.
— Мне пора, — Посвящённый встал из-за стола. Ему нужно… нужно заниматься делами.
— Ещё увидимся, — помахал ему ладонью сын инквизитора.
Леон Хаино глубоко вздохнул и выдохнул.
— Непременно.

В этот раз они встретились в дальней, заросшей без должного присмотра части городского парка. Точне Хаино пришёл туда помедитировать в одиночестве, а Тодер нагрянул внезапно в облаке сигаретного дыма и с двумя бутылками пива:
— Будем праздновать, — заявил мальчишка, усаживаясь на низкую ветку черешни.
Хаино открыл глаза и повернул в его сторону голову:
— Что именно?
— Мой первый рабочий день, само собой.
Если бы кто-то смог объяснить Леону, почему тронутый порчей считает, что он должен радоваться его трудоустройству — это было бы прекрасно. Эмпатия помогала слабо: Тангор был весел, энергичен и расслаблен, от него привычно искрило энергией, заносчивостью и неизменной насмешкой, с которой чёрный отзывался обо всём и всех. Но общий эмоциональный фон говорил об искреннем желании отметить событие в выбранной компании и ни капли не раскрывал причин, по которым Тодер принял подобное решение. Чужие чувства редко приводили Хаино в замешательство, а уж чужая искренность и подавно — но тронутые порчей на то и тронутые порчей, чтобы смущать разум.
— Я не пью.
— Не гони. Белые пьют ещё запойнее чёрных, — в голосе Тангора не было ни сомнения, ни смущения, а Леону хотелось напомнить ему о разнице в статусах, и совершенно не хотелось — про разницу в опыте, которая сейчас казалась старостью.
— Во-первых, пиво — это вульгарно. Во-вторых, именно что запойнее. В-третьих, я вообще не одобряю попыток затуманить собственный разум.
В ответ ему раздались аплодисменты:
— Я даже не знаю, что мне интереснее: правда ли ты считаешь, что можно уйти в запой с бутылки пива, или с каких пор «слёзы дракона», которыми ты щедро угощаешь своих друзей, стали щадить ясность рассудка?
Хаино сел на ветку рядом с Тодером и отвесил ему подзатыльник. Это было нелепо, но не было ни одной причины, чтобы отказать себе в столь невинном удовольствии, а поганец, откинув голову назад, счастливо расхохотался.
— За разговоры о «cлезах» тебя вообще убить нужно.
— Кто же вас в следующий раз предупредит о необходимости ограбления, Великий Посвящённый? — Тангор смотрел с искренним любопытством, и ни капли сомнений, раздражения или агрессии не мелькало в его ауре. То ли он не считал Хаино опасным, то ли был уверен в том, что тот не в серьёз. Это было глупо, но для дурака Тодер знал слишком много, а для умного — слишком легко говорил.
— А ещё я говорил, что пиво…
— Вы можете мне разумно объяснить, чем ботва для вина круче ботвы для пива?
Чёрный был похож на наглого, плохо воспитанного, но беззлобного ребёнка, и Хаино пришлось напомнить себе, что этот «плохо воспитанный ребёнок» учился себя вести в семье, имевшей доступ к королевскому двору, а «беззлобный ребёнок» обучался под патронажем Инквизиции. Казалось, что в разговоре с Тангором — по крайней мере с младшим из них — эмпатия не помогала, а сбивала с толку.
— Пока вы не объясните, я не пойму, — ослепительно улыбнулся Тодер, когда тишина между ними слишком затянулась.
Хаино дёрнул уголком губ. Это были его слова из последней статьи об обучении детей. Белых в первую очередь: пока вы не объясните им — они не поймут вас. Но сейчас перед ним был пусть не взрослый, но уже не ребёнок, не белый — перед ним сидел чёрный выпускник колледжа Инквизиции (невольный холодок по позвоночнику от названия этой организации), который уже раз перешагнул через интересы семьи, через отца, чёрный, предавший клан и смеющийся при этом невинно и беззаботно.
Никаких объяснений. Не понимает — и к лучшему.
Хаино протянул руку и взял несчастную бутылку. Пара глотков «из вежливости» ничего не изменят, а Тангор отцепится.
— Куда устроился?
— В надзор, — как само собой разумеющееся ответил Тод. — Семейная традиция, отцу нужен был наследник, а Ральф его в этом смысле подвёл.
— Да и Инквизиция тоже, — не удержался от насмешки Леон. — Думаешь этот твой надзор продержится дольше?
— Ну, вы прямо как типичный белый, — попенял нахал, привычно раскуривая сигарету. — Слишком много значения придаёте дурацким названиям, годным только на то, чтобы пугать ими детей. Суть в контроле, власти и безопасности. Инквизиция, надзор или змееголовые бобры — это всего лишь названия.
Хаино поперхнулся и негромко рассмеялся, представив Тангора змееголовым бобром. Обычный бобёр — тоже был неплох. А вот змея смешной не казалось, змее нужно было бы оторвать голову, пока она не выросла. Надо бы, да.
— И тебе нужна власть?
— В адское пламя власть, — отмахнулся Тангор. — Всегда найдётся идиот вроде вас, согласный работать даром за одну идею, он пусть и тащит, — Хаино даже не рассердился, удивлённый таким подходом чёрного мага к власти. — Мне нужен контроль. И вам он тоже нужен, верно? — улыбка у тронутого порчей была демонически самоуверенной.
— Мне для этого не нужен надзор, — не стал идти на поводу у мальчишки Хаино и сделал глоток неприятно горчащего пойла.
— Разумеется, нужен, — Тод даже не спорил, он смеялся радостно и самоуверенно. — Но я не предлагаю вам следовать моему примеру, — бесы плясали в весёлых тёмных глазах. — Меня вполне достаточно. А вы и дальше занимайтесь тем, что умеете лучше всего.
— Спасибо за разрешение, — насмешливо склонил голову Хаино. Нахальный кукушонок!
— Не стоит, — сильные пальцы с зажатой между средним и указательным сигаретой опустились ему на плечо, и Леон слегка отвернулся от дыма. — У меня в любом случае нет такого таланта к использованию людей.
Объяснять ему что-либо было бесполезно. Тодер всегда соглашался с тем, что говорил Хаино, и утверждал, что имел ввиду тоже самое. Это не приводило в бешенство только потому, что он слишком долго учился держать себя в руках.

Следующие годы мало что меняют в их общении, кроме разве что пары деталей, вроде той, что Хаино теперь и сам приходит к Тодеру «в гости». Далеко не всегда, чаще даже нет, чем да, это означало визит домой, а не встречу где-нибудь в городе. В остальном же Тодер всё так же дымит сигаретой в его присутствии, предлагает пиво и предупреждает о возможных проблемах. Порой даже раньше, чем его надзору приходит в голову очередная опасная идея. Он всё ещё вёл себя, как беспечный самоуверенный идиот, но Хаино знал, что от него уже пытались избавиться, и Тодер справлялся с проблемами без каких-либо предупреждений.
Однажды он даже спросил его, как тот относится к тому, что Хаино ничего не сказал ему заранее, даже когда знал. Тангор посмотрел на него с удивлённым весельем:
— А вы полагали, что должны мне зеркальные услуги? — в его ауре весенней сиренью цвела снисходительность и извращённая сострадательность. — Да бросьте, Великий Посвящённый, — каждый раз, когда чёрный так обращался к нему, на него хочется спустить бешеных собак в исключительно воспитательных целях, но жалко животных. — Я могу о себе позаботиться, и в вас не нуждаюсь. Лучше о себе подумайте, не могу же я каждый раз вас предупреждать заранее.
— Я и сам могу предупредить себя заранее, — спокойно уточнил Хаино. — Мои способности…
— Должен заметить, что мозги обычно помогают лучше сомнительных магических практик, — пренебрежительно отмахнулся Тангор, а потом улыбнулся. — Или вы думаете, что, не будь у вас мозгов, предвидение вам сильно помогло бы?
Хаино вздохнул: оскорбления и лесть в речи беспокойного чёрного мешались так же легко, как снег смешивался с песком. С этим приходилось мириться, если он хотел иметь один из самых эффективных рычагов влияния на надзор. Да, должность Тангора пока не слишком велика, но в своей епархии он уже пользуется уважением, а уж как умеет добиваться своего даже от собственного начальства…
— В надзоре хватает талантливых людей, — с непонятно гордостью продолжает мальчишка, несколько лет по собственному почину работающий против этого самого надзора. — Они учатся, а вы не меняетесь. Если так пойдёт и дальше, вы снова потеряете полученное преимущество.
— Я учту твоё мнение.
— Обиделись? — Тодер затянулся и выпустил дым в небо.
— Ты переоцениваешь себя.
— Постарайтесь сделать так, — вкрадчиво отозвался Тангор, — чтобы не оказалось, что я переоцениваю вас, хорошо?
Хаино промолчал. Иногда на вопросы порченного нельзя было отвечать, за ними чудилась ловушка.
— И, кстати, — заметил мальчишка, — я бы на вашем месте отказался проходить аттестацию на магистра.
А иногда на другие его предложения ответов у Хаино не находилось:
— Я и не собирался.
— Вам собираются предложить. Лучше откажитесь.
Леон с интересом посмотрел на Тодера.
— Ходят слухи, — пояснил чёрный, гася сигарету, — что магистров белой магии обяжут делать запись своей ауры на кристал. Чтоб были не хуже, так сказать, чёрных. Вообще, они бы всех белых с удовольствием записали, но много вас.
Хаино улыбнулся. Да, чёрных хорошо проредили в своё время.
— Да, — согласился с его улыбкой Тодер, — много вас, прямо как собак нерезаных.
Развернулся и пошёл, оставив Хаино в одиночестве. В самом деле, не слова, а снег с песком. Когда-нибудь мальчишка станет не нужен, а пока… Пока пусть работает. Необходимость же терпеть нахальные речи можно было считать платой за оказываемые услуги.

Домашний кабинет Тодера, в котором они сидели, был обставлен в классическом стиле, неожиданно уютный, в светлых тонах. Когда Хаино оказался здесь первый раз, он удивился, а Тангор ответил что-то про то, что работать с бумагами на свету удобнее. При чём тут мебель из светлого дерева Хаино не понял, но уточнять не стал. Он подозревал, что отвечая на подобные вопросы Тодер изгаляется в абсурде и словоблудии, привитых ему в колледже, и не желал быть тренировочной площадкой для подобного свинства.
Сегодня они не договаривались о встрече, Хаино пришёл на волне смутных, неразличимых сомнений и не оформившихся предчувствий. Чёрный по всем параметрам не был удачной кандидатурой для подобных обсуждений, но не говорить же об этом с подчинёнными?
— Я вам уже говорил, — хмыкнул Тод, закуривая третью подряд, без перерыва сигарету, — прекращайте опираться на предвидение, как на костыли. Вон, Рэм уже почти эффективнее вас, а ведь к будущему чуток не больше счёт.
Последние пару месяцев Тангор, к удивлению Хаино, носился со слабосильным чёрным, который был на полвека старше его, как со стеклянной игрушкой. Что он нашёл в чёрном, не способном общаться с людьми даже по меркам тронутых порчей, зарывающимся в бумажки и при этом обладающим традиционно скверным характером — Леон понять решительно не мог. Тем не менее, Тодер считал нужным присматривать за карьерой слабосилка и, насколько знал Хаино, часто проводил с ним время и вне работы.
— Опять ты об этом.
— Вы отмахиваетесь от него, потому что привыкли полагаться на магию, — очередное облако табачного дыма расползлось по кабинету, пропахшему табаком насквозь. — А миром правит не она, что бы ни казалось магам, будь они белыми или чёрными.
— Миром правит высшая воля и…
— Я вас умоляю, — поморщился Тодер, — проповедь я себе и сам прочитать могу. И вам могу. Хотите?
— Нет.
— Ну а меня ею зачем накормить решили? — он задумчиво посмотрел на тлеющий кончик сигареты. — Не знаю, что там с Господом Богом или вашим любимым высшим провидением, но определённая логика в действиях общества обычно прослеживается и…
— Я знаю об этом больше тебя, — перебил его Хаино. Не чёрному учить его работе с обществом, не мальчишке двадцати с небольшим вообще учить его.
— Да-да-да, а потом пришёл Роланд в несколько раз вас младше и неопытнее, и помогли вам ваши знания? Нет. Всё было пущено под кошачий хвост, остались только тайные ячейки, вместо нормальной власти, и даже те опасались нормально работать, дрожа в тени Инквизиции.
— Я решил проблему Инквизиции, — улыбнулся Хаино. — Ты…
— Работаю в приюте для малоимущих, — закатил глаза Тодер. — Когда-то я, кажется, уже говорил с вами о пристрастии белых к красивым именам, да?
— Современный надзор это уже не то же самое, что Инквизиция, мальчик. Ты просто не понимаешь, о чём говоришь.
По всем расчётам Тангор должен был вскинуться на «мальчика» и сомнения в своей компетенции, но он только фыркнул, самоуверенный, как стадо бизонов.
— Да. Надзор не ограничивается кругом интересов Инквизиции и действует аккуратнее, — Тодер докурил сигарету и полез за новой. — Он куда опаснее. И осторожнее, так что с ним вам будет гораздо сложнее разобраться. Вы же старше меня раз в двадцать, и должны понимать это гораздо лучше, чем я сам, вместо этого строите из себя ярмарочного клоуна и тратите моё время на бесполезную болтовню. Белые…
— Ты стал слишком много курить, — заметил Хаино, наблюдая попытки прикурить четвёртую дозу отравы за вечер. — Нервничаешь?
— На работе не получается, — поморщился Тодер. — И с утра сильно не покуришь.
— Почему? — это было любопытно.
— Рэм терпеть не может табак и растопыривается, если я начинаю дымить, — с само собой разумеющейся небрежностью пожал плечами чёрный, а Хаино почувствовал, как внутри крутым кипятком вскипело раздражение и… что-то похожее на унижение. С его мнением Тодер в этом вопросе не считался никогда, а с этим не способным ни на что слабосилком… — Кстати, попридержите немного своих лоббистов, что они у вас такие безумные? Даже мне их закрыть хочется куда-нибудь, чтоб не видеть. Если они продолжат фанатично отстаивать всякую ахинею, да-да, я знаю, не нужно мне рассказывать о величии этих идей, с точки зрения обычных людей всё выглядит несколько иначе. Так вот, если они и дальше продолжат в том же ключе, то скоро начнут вызывать подозрения. Уже вызывают у некоторых, но пока эти сомнения не встречают понимания у большинства. Не доводите. А то ещё полгода, и со стариками согласятся просто ради того, чтоб с вашими ставленниками не общаться. Оно вам надо?

Тодер сидел на подоконнике, свесив одну ногу на улицу и болтая ею в воздухе.
— Не понимаю, что заставляет тебя волноваться?
Хаино устало сжал пальцами переносицу. Он каждый раз задавался вопросом: дело в том, что Тангор разбирается в делах Искусников хуже, чем порой кажется, или всё таки в том, что их взгляды настолько различаются?
— Соларис торопит события, мы ещё не готовы к подобным действиям и…
— Фокс считает, что он готов, — пожал плечами Тодер, упорно называющий одного из духовных наставников мирским именем. — И у него есть для этого основания.
— То есть, ты с ним согласен?
— Не вижу в чём проблема: либо у него получается — и тогда всё отлично, либо нет — и ты избавляешься от конкурента. Куда ни кинь — всюду выгода.
Хаино встал из-за стола и подошёл к окну, чтобы посмотреть в безмятежные, безжалостные глаза за дымной табачной пеленой:
— Если у него не получится — на нас начнётся охота, ты забыл?
— Как я мог, — Тодер наклоняет голову на бок и отросшие тёмные волосы падают ему на ресницы. — Я ведь и начну эту охоту. Неужели боишься, что я тебя поймаю?
Леон досадливо поморщился то ли от слов, то ли от желания убрать чужие, раздражающие волосы с глаз.
— Не только ты будешь участвовать в охоте.
— Тем лучше, — Тангор тянется, разминая мышцы спины, и выбрасывает в окно ещё тлеющий окурок, вызывая привычное, почти — Хаино не хочет об этом думать — уютное раздражение. — В прямом столкновении у вас, Великий Посвященный, и вашей паствы всё равно нет никаких шансов против боевых проклятий. Да даже против обычной толпы, лишённой магии, если она по-настоящему будет вами недовольна. А она будет. Вот и научитесь работать в тени под моим присмотром…
— Мы не воры!
— С точки зрения существующего порядка, — вкрадчиво напомнил чёрный, — вы гораздо, гораздо хуже каких-то воров. Никого не заботят ваши идеалы, смиритесь с этим. Неужели опыт сотрудничества с Гирейном не научил вас, что прямое воздействие — не ваш конёк?
— Дети не справятся с такой тяжестью.
— О, я не сомневаюсь, что ради вашего одобрения они и не с таким справятся, — улыбнулся Тодер. — Главное правильно воспользоваться их энтузиазмом. Но тут скромный подмастерье — не советчик мастеру.
Когда Тодер начинал изображать смирение на фоне оранжевого злого веселья своей ауры, у Хаино дрожь проходила по позвоночнику. Хищник, опасный и плохо поддающийся дрессировке, но зверь, а не человек. Если не допустить ошибки — то успеешь усыпить его до того, как он перегрызёт тебе горло. Главное, не допустить ошибки, но куда мальчишке, не разменявшему ещё и половины века, до одного из старейших и опытнейших магов? У тронутого порчей не было шансов.
— Допустим, мы не будем мешать Соларису, что тогда мы будем делать?
— Вы, на всякий случай, будете готовить своих птенцов к полулегальному положению, а я начну бить в набат, что в Нинтарке собирается случиться полный… не смотрите так, ну хорошо, хорошо «большая проблема», так вам приятнее?
Хаино закатил глаза. Видит небо, уж лучше бы Тодер сказал, как хотел, чем с такими интонациями выбирал выражения.
— Уверен, что это разумно?
— Всё равно никто меня не услышит, — Тодер задумчиво посмотрел в пачку, размышляя о целесообразности ещё одной сигареты. — Зато потом, если у Фокса всё получится так, как предполагаете вы, а не он, меня будут слушать куда как внимательнее. Удобно, не правда ли?
С точки зрения Хаино, всё сказанное Тангором было слишком безжалостно по отношению к Соларису, но… действительно рационально.

Тодер сидел в кресле собственного кабинета с уставшим измождённым лицом, запавшими глазами и рассеянными, медленными движениями, как будто он не был уверен в точности своей координации. Табачный дым от поддожённой несколько минут назад сигареты расползался по помещению, но ни одной затяжки чёрный так и не сделал, только рассеянно смотрел на тлеющий огонёк в своей руке, лежащей на подлокотнике кресла.
— Всё было так плохо? — Хаино напомнил себе, что ему стоит оплакать невинных жителей города, павших жертвой самоуверенности Солариса, но вместо этого хотелось предложить чёрному, будто похудевшему в два раза за эти дни, восстанавливающий бальзам.
— Ожидаемо сложно, — растягивая — от усталости, а не насмешки — гласные, отозвался Тодер. — И нежити, чёртовы нежити, лезущие, как из колдовского котла злой феи, о которых вы рассказываете своим малолеткам на ночь. А теперь лезут бумажки, ещё хуже нежитей, тех хоть уничтожать можно было, а с этой пакостью так нельзя, — он с мучительным удовольствием, явно отражаемым на его лице, наклонил голову сначала к одному плечу, потом к другому, до звонкого хруста. — С точки зрения начальства, на работе я должен жить.
— Но ты сбежал?
— Меня Рэм выгнал, — то ли пожаловался (как же, не уважают), то ли похвастался (как же, готовы от работы избавить) Тодер. — Забрал сегодняшние бумажки и выгнал.
— Это нормально? — кажется, подобное обращение со старшим по званию и силе магом среди чёрных не считалось распространённым.
— Пока он работает вместо меня и не пытается под меня копать? Не вижу никаких проблем.
Хаино снова задумался: чудовище перед ним слишком простое и доверчивое или, наоборот, что-то знает о пригретом слабосилке?
— Что планируешь делать теперь?
— Отоспаться. Для начала — это, потом дождаться, что столица сделает с нашим доверчивым старшим координатором, а потом можно будет поискать информацию о тех амулетах, которые ты так хотел. Практика доказала, что Фокс, утверждавший, что можно и без них, был не прав.
Хаино задумчиво смотрел в окно. Они были знакомы не первый год. Не первый год они не то что были знакомы, но вели совместные дела. И, не смотря на это…
— Чем тебе мешает твоя магия, что ты помогаешь мне избавить мир от порчи?
Тодер слабо улыбнулся:
— Вы восхитительны, Великий Посвящённый, каждый раз, когда я думаю, что больше вам нечем меня удивить, вы всегда находите способ, — Леон не был уверен, что это комплимент. — Почему вы раньше не спрашивали?
— Это не имело значения.
— Точнее, вы надеялись, что сами догадаетесь, да?
Хаино промолчал, и Тодер улыбнулся чуть шире, всё такой же бессильно расслабленный, казалось, доверчивый, но уж это-то точно было иллюзией старческого — он никогда не думал так о себе — разума.
— Мне ничем не мешает магия, — после короткой тишины ответил чёрный. — Но идея очищения мира от слабых, не приспособленных к жизни…
— Мы стремимся не к этому, — возразил Хаино, и замолчал, когда Тодер досадливо поморщился от того, что его перебили.
— Какая мне разница к чему вы стремитесь? — в голосе Тангора было снисходительное пренебрежение. — Меня интересует то, что в итоге получится. А получится, что бы ты ни думал, волна, которая смоет с лица мира всех слабых и нежизнеспособных. Так что куда интереснее вопрос: чем тебе так мешает поголовье белых, которые сгинут первыми?
— Мизантропия?
— Есть немного, — согласился Тодер. — Должен заметить, что я на твой вопрос ответил.
— Я, — Хаино не отводил взгляд от поддёрнутых сонной поволокой глаз, — вижу в конце другую цель.
— Белый идеалист — это страшно и удобно, — хмыкнул тронутый порчей и, наконец-то, сделал первую — и последнюю — затяжку дотлевающей сигареты. — Спокойных вам снов. Кто-нибудь из нас, возможно, и придёт к своей цели.
— Возможно?
Тодер пожал плечами:
— Будет забавно, если Рэм нас переиграет, согласны?
С точки зрения Хаино в этом не было ничего забавного. Наоборот, от угроз стоило избавляться заранее, но он ничего не стал говорить почти засыпающему чёрному. Вряд ли Тодер, отказывающийся от сигарет из-за недобитого инквизитора, одобрил бы эту идею. И вряд ли бы позволил её воплотить, даже реши Леон действовать за его спиной. Так что Хаино просто встал из кресла для гостей и покинул пропахший табаком кабинет, сумев, наконец, полноценно вдохнуть чистый воздух.

Эта скамейка на берегу паркового пруда с утками стояла давно, ещё с тех пор, когда Финкаун был настоящей столицей, а не старой, и единственное, что с ней за это время произошло: хулиганьё отломало половину спинки. Тодер с излишним почтением уступил ему место с опорой для спины, ненавязчиво намекая на разницу в возрасте. Паршивец.
— Тебя сделали старшим координатором региона, — Хаино отщипнул кусок от булочки и бросил птицам.
— Ещё бы меня им не сделали, после того, как они так опозорились, а я был молодцом.
— Обычно за «а я предупреждал» не награждают, а стараются задавить посильнее.
— Очень мило с вашей стороны, — осклабился Тангор с всё ещё лежащими под глазами тёмными тенями, но уже злыми и азартными искрами в глазах. — Но столь элементарные вещи мне отец ещё в детстве рассказал. Я не говорил им «а я предупреждал», я предложил им способы решения. О моих предупреждениях они и сами прекрасно вспомнили. И про Акселя, разумеется, который вообще нигде не появился, заявив, что ему и без того есть чем заняться.
— Ты его знаешь? — заинтересовался Хаино, услышав непривычную иронию в чужом голосе.
— Слышал от отца, — Тодер пожал плечами. — Ничего особо интересного, мелкое нарушение, два года в объятиях Инквизиции и вуаля — на выходе получаем невероятно законопослушного мага. Бесконечно, — яд в голосе граничил с восторгом, — обходительного в общении. Стоило нам встретиться где-нибудь, когда он всё-таки приехал за новым назначением, и вокруг тут же образовывалась пустота.
— Бедные люди, — улыбнулся Хаино, представив, как должно было искрить между этими двумя при встрече.
— Это всё, в сущности, не важно, — через несколько минут продолжил разговор Тодер, когда Хаино уже докормил булочку уткам и собирался уходить. — В ближайшие полгода мне будет, скорее всего, не до артефактов, так что не рассчитывай на что-то.
— Ты не единственный источник информации.
Тангор поморщился:
— Не дёргай остальных ближайшие месяцы. Вообще сидите тихо. Сейчас будет грандиозная ловля всех и за всё, после Нинтарка общество будет весьма лояльно к репрессиям. Не давай повода прицепиться и к тебе, — в ауре чёрного, в отличии от его голоса, не было и следа беспокойства или заботы. — А то придётся снова искать какого-нибудь Посвящённого, знакомиться, привыкать работать вместе… столько геморроя. Так что лучше посиди эти пол года тихо, и вообще займись своей официальной, легальной жизнью плотнее. А то ты её подзапустил.
— Мне не нужны твои советы, — напомнил Хаино.
— Но ведь приятно, когда не нужно обо всём напоминать себе самостоятельно, да? — подмигнул Тодер, и Хаино вздохнул. Да, приятно. Нет, он в этом не признается.
Но, кажется, тронутый порчей в этом и не нуждался.

Хаино рассматривал бумаги, лежащие перед ним, записи на них были сделаны от руки, летящим, сливающимся почти в прямую строчку почерком, с пометками на полях. С трудом угадывался даже язык, не то что слова, и он уже чувствовал будущую головную боль от попыток расшифровать написанное.
— А мы — не первые подпольщики этого мира, — злорадно веселился Тодер, сидящий прямо на столе Хаино. — Это, конечно, не сами артефакты, которые тебе нужны, но тут должны быть то ли подсказки, где их спрятали, то ли какой-то обряд для их поиска. Разберёшься, да?
Никакого сочувствия к почтенным сединам. Ни на грамм. Леон смотрел на записи почти с ненавистью к тому, кто их писал. Как вообще можно было жить с таким почерком?
— Думаю, он давно благополучно умер, — заметил Тодер, и Хаино понял, что последнюю мысль произнёс вслух. — Можем помолиться за упокой его души, хотите?
— Нет.
Молиться о чудовище, которое надёжно обеспечило его мигренями на ближайшие месяцы, Леон не собирался.
— Какой вы, однако, злопамятный человек, — с удовольствием протянул Тангор. — А ведь бедняга всего-то заботился о сохранении важного для всех нас секрета.
— Он справился, и я уверен, что ему воздалось по заслугам его, — прошипел Хаино, рассматривая очередной листок, на этот раз с пентаграммой, нарисованной от руки. Оставалось надеяться, что где-то рядом были пояснения и расчёты для точного начертания.
Тодер запрокинул голову и счастливо расхохотался.
— Где ты их вообще нашёл?
— Будем считать это маленьким семейным секретом древнего рода, — уклонился от ответа чёрный, похожий на ленивого, по-кошачьи текучего хищника в жёстком каркасе костюма. — Уверен, у тебя тоже таких хватает.
Хаино рассеянно кивнул и собрал разложенные по столу бумаги в папку.
— В последнее время твой надзор становится всё навязчивее и навязчивее.
— Вы же не думали, что я буду строить из себя не способного к работе идиота? — с классическим, театральным удивлением приподнял бровь Тодер. — Ни Михельсон, ни Рэм меня бы не поняли. А вам имеет смысл натаскивать своих деток всерьёз, без скидки на поблажки. Довольно уже того, что в крайнем случае я вас предупрежу.
— Да?
— Если сочту это осмысленным, — не стал отпираться паршивец. — Я только в одном регионе, а работать вам предстоит по всей Ингернике, так что не жалуйтесь.
— Ещё скажи, что я тебя должен благодарить.
— Ну что вы, — Тодер снисходительно улыбнулся, — какой же идиот будет рассчитывать на белую благодарность?
Хаино привычно, до боли знакомо почувствовал бессильное раздражение. Он умел спорить, дискутировать и убеждать, но младший из Тангоров никогда не стремился к участию в чём-то подобном. Он заявлял своё мнение и не обсуждал его. Соглашался с Посвящённым так, что в отрицании и то, пожалуй, было бы больше единомыслия. Отвечал на вопросы и оставлял тему. Закрытый, захлопнутый футляр, из которого порой высыпалась мелкая пыль слов, но в которую не получалось залить ни капли новых идей. Поначалу это вызывало любопытство, потом раздражало, а теперь внушало неправильное, но уверенное спокойствие. В глубине души Хаино до смерти устал работать с податливым воском и благодарной глиной. Устал и хотел человека рядом.

Тодер сидел на подлокотнике собственного кресла и изучал расшифровки записей, которые ему принёс Хаино. Они не виделись больше полугода с последней встречи, но за это время мало что изменилось.
— Забавно, — тронутый порчей сполз на сиденье, так что теперь он устроился, на одну ручку опираясь спиной, а на другую закинув ноги. — Ты хочешь, чтобы я провёл его, да?
Леон повёл плечом, сбрасывая лишнее напряжение, и улыбнулся:
— Ты лучший чёрный маг, который есть в моём распоряжении.
Только договорив и напоровшись на острый взгляд чёрного, Хаино понял, что формулировка была не слишком удачной.
— Я, в принципе, лучший чёрный маг, какого можно найти, — заметил Тодер, и Посвящённый нервно улыбнулся. Вот, значит, что чёрному пришлось не по душе. — Но мне не нравится этот ритуал, служба инструментального контроля его засечёт и начнёт разбираться, что это такое было. Слишком приметно.
Хаино знал это. И имел несколько версий для Тангора, как обойти эту проблему. Дома они казались убедительными и разумными, но сейчас, наблюдая, как задумчиво чёрный прикуривает сигарету, он уже не был так в этом уверен.
— И выход из каскада сложный, — так же задумчиво, как будто находясь немного не здесь, продолжил Тодер, справившись с зажигалкой. — Ещё хуже, чем вход.
И об этом Хаино тоже знал. А ещё ему внезапно стало не по себе от нахлынувшего, неясного предчувствия.
— Скажи мне, Великий Посвящённый, а кто, по твоему плану, должен был меня убить на выходе, чтоб затереть следы, а?
Тодер не был «его ребёнком», как выражался сам чёрный, не был наивным и доверчивым тоже не был. Он вертелся у верхушки власти и разгребал много, очень много грязи. Достаточно, чтобы не обманываться белым благородством и не верить в верность союзников. Вот о чём нужно было думать Хаино, когда он отправлялся сюда, в логово сильнейшего чёрного поколения, со своими бумагами, идеями и видением чёрного, насквозь пробитого стрелой в пентаграмме.
— Эй? — Тангор помахал рукой перед лицом застывшего Хаино, а в воздухе до сих пор не было слышно беснующегося чёрного источника. Потребовался ещё вдох на то, чтобы понять, что злости в ауре тоже не видно. — Я тебе вопрос задал, не хочешь ответить?
— Какая разница?
«Ты их всё равно не знаешь».
— Ну нет, так не пойдёт, — нахмурился тронутый порчей, и дурное предчувствие, всё ещё сжимавшее сердце белого в руке, усилилось. — Убийство — это очень личное дело, согласен? Так что или ты справляешься самостоятельно, или ищешь другого чёрного, которому под силу это провернуть.
Найти чёрного, которому не просто по силам (а даже таких очень немного), но который бы ещё и согласился, было бы весьма сложно. Настолько сложно, что Хаино не сразу понимает, что именно Тодер только что сказал. Чего потребовал и на что согласился.
«Что?»
— Что?
Тангор следил за ним с поистине кошачьим любопытством.
— Что вас удивляет? Или вы думали, вам это не будет ничего стоить? Ах, нет, вы думали, что я ни за что не соглашусь, если узнаю ваши планы, но вы сможете подать мне эту идею так, что я ни о чём не догадаюсь, да?
— Да, — выдавил из себя Хаино, всем своим существом чувствуя: худшее, что он может сейчас сделать — это врать.
— Эх, в моей юности за такую гордыню назначали епитимью, — ностальгически вздохнул Тодер, мальчишка в десятки раз его моложе. Вздохнул так же, как он обычно это делал, когда вспоминал Колледж. Так, будто они не говорили ни о чём-то необычном. — Разве можно быть таким самоуверенным? Вот кто вас без меня будет наставлять на путь истинный?
Этот вопрос казался Хаину самым незначительным из всех возможных, но Тангора он отчего-то волновал.
— Как-нибудь справимся.
— Ну-ну, — с сомнением кивнул чёрный, с лицом, полным самого отборного скептицизма. — Значит, мы договорились?
— А?
— Стрелять придётся тебе, — в голосе Тодера жила и пульсировала непередаваемае смесь сострадания и безжалостности. — Или ищи другого дурака.
— Я не умею стрелять, — через силу, через пережатое горло ответил Хаино.
— Мы никуда не торопимся, — снисходительно отмахнулся Тангор. — Попроси Дерека научить, он умеет, я знаю.
Откуда мелкий — да какой уж он мелкий? — поганец знает про его доверенного помощника, Леон даже спрашивать не стал. Сил не было. Убивать в спину тех, кто доверял и не ждал удара, оказывается, было проще и легче, чем договариваться о смерти человека непосредственно с ним самим. Хаино, едва ли отдавая себе отчёт в том, что делает, подался вперёд, взял Тодера за запястье:
— Ты уверен?
Тот так выразительно, с таким высокомерным удивлением, посмотрел на схватившую его ладонь, что пальцы Леона разжались сами собой, будто обжегшись:
— Я…
— Не люблю, когда меня хватают, — почти дружелюбно пояснил мальчишка.
«Как и всякий чёрный», — про себя закончил Хаино. А ещё он помнил, как видел Тодера с его слабосилком в городе, и как тот хватал старшего координатора за локоть, что-то доказывая, а Тангор только улыбался, никак не демонстрируя своего неудовольствия.
Это было несправедливо и от этого… обидно. Леон сам от себя не ожидал.
— Ты уверен?
— В своей нелюбви? — с наслаждением изображал идиота Тодер.
— В том, что согласен провести ритуал?
Чёрный пожал плечами.
— Во-первых, кому-то всё равно надо, а любой, кому хватит ума понять, что делать с этой ерундой, окажется и достаточно умным, чтоб понять: в живых его оставлять не захотят, — и замолчал.
— А во-вторых?
— М? — Тодер отвлёкся от своих размышлений и покосился на Хаино. — А, во-вторых, в ближайшее время ты бы в любом случае решил избавиться от меня. А мы оба знаем, что есть только один способ надёжно избавиться от угрозы, исходящей от сильного провидца, верно?
— Я не собирался от тебя…
— Пока нет, но это время не за горами, — не стал его слушать Тодер. — А убивать тебя — это пускать коту под хвост столько сделанной за эти годы работы. Нинтарк, опять же. Конечно, мы бы с тобой пободались, может, даже как-то решили бы этот вопрос, — он говорил так негромко, так вкрадчиво, что казалось, будто шепчет на ухо, отравляя изнутри. — Но раз уж так сложились обстоятельства, то почему бы не решить проблему проще, да?
Хаино смотрел на него с ужасом. Убивать — уходить — своих последователей было, воистину, проще.
— Вот так просто?
— А это всегда просто, — пожал плечами Тодер, как будто не понимая, что вызывает затруднения у собеседника. А, может быть, и правда не понимая. — Да, кстати, Рэма не трогай, хорошо?
Опять он об этом… Хаино молча кивнул.
«Да. Ладно. Хорошо. Как скажешь». Не то чтобы сейчас глава Искусников был готов обсуждать судьбу незнакомого ему слабосильного чёрного.
— Ты какой-то неубедительный. Ты меня вообще слышал?
«Провались ты!»
— Да, слышал. Если ты о нём так печёшься — ладно. Кому он нужен.
— Ооо, — радостно протянул Тод, — ты просто его недооцениваешь. Но хорошо, что мы договорились.
— О семье ты попросить не хочешь? — это было действительно интересно.
— Зачем? Милисент тебе никак не мешает, да и потом, она скоро переедет в Краухард…
— Так уверен?
— Она умная и сильная, она тоже поймёт, что это в сложившихся обстоятельствах для неё лучший выход. А что касается Тома… — Тодер насмешливо хмыкнул. — Ты, конечно, за века борьбы за свои невнятные идеи заматерел, но не настолько, чтоб убивать ребёнка просто так, на всякий случай. А если Том в будущем решит с тобой враждовать, не сомневаюсь, он справится и без моего заступничества. В конце концов, его же будет воспитывать Милли.
Хаино смотрел на него и силился постичь эту систему доверия, верности и приоритетов, в которой существовал Тодер. Забота о друзьях, которых предаёшь, уверенность в семье, которую бросаешь, отстранённость и насмешка над соратниками, ради которых собираешься умереть. Он не понимал этого и, возможно, не хотел — страшился — понять. От тронутых порчей — одни проблемы.
Но то, что жило в голове Тодера Тангора, не было следствием чёрного источника.

Снова они встретились спустя три месяца, которые Хаино потратил на то, чтобы научиться стрелять из арбалета.
— Ты уж постарайся не промазать, — веселился Тодер, наблюдая, как чужеродно смотрелось в руках Посвящённого оружие. — Не будем лишний раз забавить экспертов убийцей-мазилой, решившем поохотиться на старшего координатора, ладно?
— Ладно.
— Вот и молодец, — похвалил беззаботный и злой Тангор, шагая в приготовленную пентаграмму, игнорируя — пренебрегая — отчаянным взглядом Хаино.
Нажать на спусковой крючок — секунда — оказалось хуже, чем смешивать яды или отдавать приказы. Ярче. Леон знал, что не сможет забыть того, что сделал сейчас. А может быть — нет, об этом думать он отказывался — дело было в разнице между этой и другими жертвами.
Так или иначе…
Так или иначе, спустя годы, он всё так же помнил тяжесть арбалета, к которому больше никогда не прикасался, и хлопок спущенной тетивы.

А спустя без малого два десятка лет, пока волны качали его на пути в Империю, в его голове сытым, крупным кошачьим хищником мурлыкал Тодер: «Будет забавно, если Рэм нас переиграет, согласны?»