Три способа

Название: Три способа
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  ~~Намари~~
Канон: “Житие мое”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой и издательству Альфа-книга
Размер: драббл, 822
Персонажи: Сай'Коси, Су'Хамат, Никариши (Су’Никар)
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: PG
Краткое содержание: под диктатом Уложения каждый ищет свой способ выжить.
Примечание: посвящается Tadanori

"Ты так хотел здесь уцелеть
И уцелел, а как... так это уж детали".
Джем — "Вампиры"

Хамат сидит на ступенях, окружающих тренировочное поле и смотрит на занятия уличного пацана. Мальчишка со злыми глазами, руками привыкшим к ножам, а не к письменным и магическим принадлежностям, и запертым в грудной клетке рычанием, заставляет старого мага вспоминать детство. Не самого себя, нет... Хамат не был таким, никогда не был настолько прямым и честным, но тех, кто был с ним рядом, Никар изгоняющему напоминает. Тех, кто не дожил. Не смог или не захотел. Такое было время, когда Хамат создавал себе тот образ, который позволил ему выжить, пройти по грани между требованием Уложения и потребностью натуры.
— Не трогай его, — рядом садится Сай'Коси, хитрый старик, с которым они могли бы стать приятелями, если б не выбрали такие разные пути и способы жизни. Это не то чтобы мешало, но разрушило бы правдоподобность. Хамату даже не жаль, он так устал хоронить в детстве тех, за кого считал себя в ответе, что был только рад тому, что теперь никто не желает подходить к нему близко, не попадает в зону ответственности. И плевать на разницу в статусе, в должности — натуру никак не обмануть — это получается только с людьми, хоть одарёнными, хоть нет. Сойдись они, и он бы считал себя в ответе за Коси, чтобы не думали светлорождённые.
— Я и не собирался, — но обращаться по имени, по статусу он не хочет. Годы так и не изжили мысли о том, что ранговая приставка — ошейник, и чем длиннее, тем крепче.
Коси вздыхает, и Хамат чувствует старым инстинктивным чутьём на слабость — усталость. И ничего не говорит. Все одарённые империи в его глазах сломанные куклы, слабые и беспомощные, так есть ли смысл спорить о том, кто сломан страшнее?
— Ты только исковеркаешь ему жизнь.
"Ещё больше, — слышит Хамат непроизнесённое, наблюдая за тем, как Никариши на арене пытается раз за разом повторить упражнение. — Твой опыт ему не пойдёт впрок".
Говорят, чёрные не склоны к намёкам, но старость и слабость хорошие учителя, когда только разум и делает тебя достаточно полезным, чтобы твоя жизнь ценилась в достаточной мере.
— Я знаю, Коси. Зачем пришёл?
Хамат не наставник и в любом случае не может учить пацана, даже если б захотел взять за него ответственность. Он ещё помнит, смутно, почти против воли, что такое настоящее старшинство, на которое он потерял право полвека назад, когда не справился. И тем более он не планирует сводить с мальчиком личное знакомство. Прошлое должно быть похоронено, империя запретила взывать к памяти мертвецов, и это был тот случай, когда Хамат собирался быть самым законопослушным из чёрных и не оживлять собственную память.
— Хамат… — учитель молодых дарований отбрасывает титулования следом за собеседником. — Зачем ты сюда пришёл?
— У меня выходной и мне нечем заняться — решил посмотреть, как ты гоняешь свою молодёжь, и позлорадствовать.
"Я не собираюсь бороться с тобой за ученика. Даже если бы захотел, не стал бы. Я не хуже тебя вижу, что он уже твой с потрохами, и знаю — я же знаю тебя — что это уже никогда не изменится. Раньше, чем на него надели ошейник имени, ты уже приручил его, как умеешь лучше любого другого в Лареше. Теперь, что бы не случилось, он пойдёт за тобой, будет возвращаться к тебе, слушать тебя вперёд себя. А понять это ты ему не дашь, мой неслучившийся друг, ты слишком умён для этого. Ведь пока мальчишка не осознаёт, что ты с ним делаешь, он и бороться не будет".
— Я не собираюсь открывать ему глаза на мир, — наконец произносит Хамат после долгого, тяжёлого молчания. — В этом нет нужды. И желания тоже нет.
— Чьего?
— Ничьего, Коси, — Хамат ухмыляется. — Мне всё равно, тебе так только лучше, и ему тоже — спокойнее.
Какое-то мгновение между ними снова висит тишина, а потом Сай'Коси, наставник и уважаемый в Лареше человек, отвечает:
— Даже открой ты ему глаза — это ничего бы не изменило, — и идёт вниз, объяснять своему Никариши, что тот делает неправильно. Самоуверенный, как настоящий чёрный. Как только кто-то обманывается его терпением и доброжелательностью?
А, впрочем, при чём тут самоуверенность? Хамат видит, как подаётся навстречу наставнику мальчишка, видит, как он смотрит. Во взгляде этом, за хмурой, чёрной угрюмостью и раздражением от неудачи — привязанность. Не был бы Никариши чёрным, Хамат сказал бы "обожание". Каждый ищет свой способ выжить под пятой Уложения. Одни, и он сам, стараются быть немного вне происходящего, не настолько, чтобы стать мятежником, подлежащим каре, но достаточно, чтобы игнорировать большую часть мира. Другие выбирают стать частью системы, достаточно важной, чтобы обладать хотя бы минимумом свободы, и ждать, ждать, что возможно наступит время, которое всё изменит. Третьи предпочитают полюбить то, что есть. Или какую-то часть. Хамат не стал бы судить о правильности этого выбора, но, возможно, Коси действительно заслуживает любви своих учеников.
Хотя бы тем, что даёт им эту возможность и право — привязаться к нему. Берёт на себя ответственность. Он ведь тоже ещё помнит, что такое настоящее чёрное старшинство, да? Хотя бы иногда, хотя бы против воли. Су'Хамат хочет верить, что смысл рангов не только в том, кто удобнее светлорождённым. Нельзя обмануть натуру, но себя — можно. И он уже больше полувека пытается сделать это.

---

Лучший ученик

Название: Лучший ученик
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  ~~Намари~~
Канон: “Житие мое”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой и издательству Альфа-книга
Размер: драббл, 761
Персонажи: Сайк'Малут, упоминается Сай'Коси
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: G
Примечание: посвящается [L]Бри32[/L]


Сайк'Малут стоял у окна в ожидании новостей: Наместнику уже должны были поднести яд — оставалось дождаться его смерти и в период всеобщей растерянности взять власть. У чёрных в подобных делах были определённые преимущества перед остальными — ведь кто ещё мог так быстро организовываться, как они? Было бы желание. Власть просилась в руки все последние месяцы, но сильнейший чёрный долины медлил до этого момента. Привычка к относительно спокойной жизни, осторожность и опасения перед пастырями сдерживали его планы, однако побег наставников Лареша… Кто бы мог ожидать от учителя такой резвости? Такой решительности, власти и терпения. Те, кто был способен на бунт, редко занимали высокий пост — слишком в их глазах была видна чёрная натура, видна готовность вцепиться в горло при малейшей слабине. В наставники старались выбирать самых лояльных, самых управляемых, а уж Сай'Коси всегда был на хорошем счету, никто не ждал от него сюрпризов или проблем, больших, чем от любого чёрного.

— Ты зря горячишься, — наставник улыбается, разливая чай, и Малут отводит взгляд. Сай'Коси нельзя назвать снисходительным, но злится на учеников он редко. Или редко демонстрирует. И вообще чаще выглядит как добродушный (для чёрного, конечно) дядюшка, разочарованный непутёвым воспитанником. И это разочарование из глаз старшего неизменно хочется избыть, чтобы не чувствовать на языке отвратительного привкуса беспомощного унижения.
Я сильный. Я умелый. Я лучший.
Всё это смазывается одним небрежным "недостаточно". И подстрочным клеймом "некомпетентен". Старый Коси достаёт плеть реже других, но если кто-то думает, что он милосерднее… Малут многое может им рассказать о том, как приходится убаюкивать бесящийся от пренебрежения источник.
— Зря, — снова повторяет наставник, и ученик вздыхает. — Так ты ничего не добьёшься, кроме смерти, — и протягивает чашку молодому ученику, ещё не поверившему, что их мир — клетка. И это навсегда. — А ведь даже черноголовые не желают себе смерти.
— Я не черноголовый, — злость плещется и булькает в пищеводе, но Малут старается не подавать виду, и Сай'Коси одобрительно улыбается ему. Хочется расправить плечи шире…
— Да. У тебя есть собственный разум, и я надеюсь, что мой ученик окажется умнее, а не глупее.
"Надейтесь", — хочется прошипеть в бессмысленном бунте.
"Я умнее", — извечный инстинкт доказать, что ты лучший, стремление догнать и перегнать старшего.

Что ж, наставник сумел удивить. И Сайк'Малута, пожалуй, в первую очередь способностью ждать из года в год, подчиняясь, ни жестом, ни словом не демонстрируя своей опасности. Способностью демонстрировать свою предсказуемость, послушание и покладистость, даже когда светлорождённые с пастырями насмехались над ним из-за какой-нибудь неудачи. Всё для того, чтобы в удачный момент порвать поводок и уйти. Малут помнил, как желание доказать своё превосходство смешивалось с разочарованием. Помнил, как в разочарование вливалось раздражение от того, что Сай'Коси ничего не делал для того, чтобы изменить его мнение. Теперь он чувствовал… обиду. Наставник не считал его мнение… значительным?
Все эти годы Сай'Коси ждал удачного момента для того, чтобы разорвать затянутый на горле поводок. Не того, когда чёрные вскипали и бросались в бой, ведомые гордостью, бешенством, инстинктом своей крови, нет — старый опытный изгоняющий, наставник новых поколений ждал, когда ослабеет рука, сжимающая поводок, когда некому будет встать между ним и желаемой целью.
— Так любить свободу, чтобы ждать её с таким терпением… — Малут задумчиво постучал пальцами по подоконнику. Он вспоминал себя молодым, глупым, самоуверенным щенком, которому объясняли, а он не понимал.

Наставник опускает руку ему на плечо, вздыхает и качает головой:
— Ты сильный и сможешь далеко пойти, — в голосе Сай'Коси сожаление и разочарование. Лёгкое, почти неощутимое, но оно царапает по рёбрам, и С'Малут замирает, прислушиваясь к словам, которые так не вяжутся с интонацией. — Сможешь, но только если научишься держать себя в руках.
Малут уже догадывается, что с каждым чёрным об этом говорят, потому что если не вбивать в голову мысль о послушании и смирении, она там не задержится надолго.
— Чем лучше ты контролируешь себя сам, тем меньше этим занимаются другие, — Сай'Коси смотрит на ученика, качает головой и кивает на полигон. — Поймёшь. Или останешься гнить где-нибудь. Давай пока лучше повтори заклинание, у тебя получается не слишком хорошо.
Малут с готовностью кивает, не желая продолжать неприятный и бессмысленный разговор о контроле, об умении держать себя в руках, который у них заходит уже в который раз. Сказанное наставником он понимает не сразу, и даже поняв, не торопится верить.

Но годы, месяц за месяцем, не торопясь, Коси прописывал ему в кости свою науку крепче, чем заклинания и схемы амулетов. Возвращался к ней раз за разом, повторяя разными словами. Пока со временем Малут не понял и не поверил. И пошёл далеко, дальше своего наставника… Так Сайк'Малуту казалось до этого дня.
— Ничего, — Малут улыбнулся, услышав спешащие к нему шаги. — У меня есть ещё годы догнать и обогнать вас, наставник. Ведь хорошие ученики должны превосходить своих учителей, не так ли?
Он ещё станет хорошим учеником для Сай'Коси. Самым лучшим. Малут был уверен в этом.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Урок

Название: Урок
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  ~~Намари~~
Канон: "Разрушители", И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой и издательству Альфа-книга
Размер: драббл, 289
Персонажи: Первый Драконис (отец Бастиана, дед Гэбриела)
Категория: джен
Жанр: размышления
Рейтинг: G

"Это в мгновенье, как путь от ствола до виска
Кто-то остался за гранью, но ты уже тут".
JAM — "Проклятые игры"

Драконис — ужасное, жестокое чудовище — смотрел на сына с затаённым страхом. Не лишённый ни разума, ни сердца (о, не будь их у него, вряд ли бы он внушил кому-то ужас) он видел сына трезво и ясно, видел открытость и прямоту, видел умение доверять и даже прощать, снисходительность к чужим недостаткам и слабостям. Это не делало сына слабым. Нет. Это было оборотной стороной его силы и воли, с высоты которых он и был милосерднее, чем люди вокруг него заслуживали.
— Когда-нибудь, — говорил Лорд Шоканги теням, пересекающим коридоры его замка, — люди покажут ему свою истинную суть, покажут, чего достойны на самом деле, и он обрушит на них всё своё могущество. Испепелит дотла, оставшись один на пепелище.
Люди не стоили того, чтобы его сын обрекал себя на подобное одиночество. У его сына всё-таки должен был остаться шанс встретить того, кто был бы достоин разделить с ним путь.
А ещё Лорд мечтал о внуке, которому тоже не должно жить в пустыне.
И даже о мире — иногда, и больше во сне — цветущем и ярком мире, старый безжалостный дракон из чудовищных сказок всё же мечтал. Желал сделать долг целью и грёзой. Когда-нибудь.
Сын должен узнать людей и научиться смирять — хотя бы до срока — свою силу до того, как станет неостановим. Чтобы в будущем держать себя, своих чудовищ, самостоятельно. И Лорд Шоканги, один из могущественнейших людей Арконата, насмешливо улыбается Нантреку, принимая от него горькую, не бодрящую, но упокаивающую в этот раз чашку.
Бастиан справится, он знает.
Бастиан сможет.
А дракон не покинет его, как отец. Иной раз драконы лучшие родители, чем люди. Возможно, он даже сможет когда-нибудь объяснить их сыну, их Бастиану, что они его любили. Как могли.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Совсем не изменился

Название: Совсем не изменился
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  мадам Вашу Мать
Канон: “Колонизация”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: драббл, 534
Персонажи: доктор Венсон и её отец
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Примечание: посвящается adept-13

"Что за дети нынче, право?
Никакой на них управы!
Мы свое здоровье тратим,
Но на это наплевать им.
...
Дети наше наказанье,
Дали им образование,
Стали дети непослушны…
Но без них ужасно скучно!"
Ю. Энтин

Отец сильно изменился за прошедшие пятнадцать лет, настолько сильно, что Эмили внезапно почувствовала вину за то, что он провёл эти пятнадцать лет наедине с работой, в одиночестве. Запавшие глаза, окончательно потерявшие цвет, глубоко и резко запавшие морщины, высушенные, по-старчески хрупкие руки, в которых привычно дымилась сигарета, и привычка затягиваться уголком рта. Оказывается, не смотря на все их разногласия и скандалы, она соскучилась по этому человеку, в стремлении догнать и перегнать которого прошла вся её юность.
— Что молчишь, непокорная дочь? — голос его тоже изменился, но интонации остались прежними: едкими, недовольными, резкими. Сразу вспомнилось, и почему она от него сбежала, и почему сразу поверила его угрозам. Доктор Венсон вообще всегда верила своему отцу. Соглашалась редко, но верила — всегда.
— Давно не виделись, папа.
Профессор поморщился и выдохнул густое облако дыма:
— Твоими усилиями, мерзавка. Что тебе дома не сиделось? Приключения в голову ударили? Или твой разум захватили суперзлодеи из мультиков, что ты ринулась в убийственно опасное место с ребёнком на руках?
— Ты хотел отправить меня в психлечебницу.
— Твоё поведение наглядно доказало, что я опоздал с твоим лечением, — ни капли не смутился отец. На памяти Эмили он ни разу не признал своей ошибки ни в чём. И не потому, что считал это ниже своего достоинства, а потому, что искренне считал себя правым. Всегда.
— Я не сумасшедшая.
— И это — умная женщина, — пожаловался кому-то невидимому профессор Венсон. — Доктор наук. Третий человек на этой планете. А то, что нервные срывы и депрессии нужно лечить, она не знает. Я, наверное, никогда не пойму, чем полгода в профессиональной клинике хуже пятнадцати лет в этой дыре, кишащей жуками.
— Полгода?!
— А тот факт, — невозмутимо продолжил отец, — что ты этого не поняла, дурочка, говорят только о тяжести твоего состояния во время этого безумного побега.
Эмили почувствовала, что краснеет от стыда и бешенства одновременно. Но больше от бешенства. Потому что она помнила, в каких выражениях ей это "лечение" обещал отец. И сейчас она, как никогда в жизни, хотела его убить за то, что пятнадцать лет тут себя почти сиротой считала, из-за его неспособности нормально доносить свои мысли. Нет, Гениус был в её планах в любом случае, что бы там папа не думал о побеге, но она была бы куда спокойней и уверенней, зная, что отец не пытался от неё избавиться.
— Я тебя убью сейчас! — жалобно и возмущённо пообещала Эмили.
— Что ж, по крайней мере пребывание на этой планетке поставило тебе мозги на место, — довольно кивнул профессор Венсон и встал из-за стола. — И так, глупый ребёнок, где моя внучка? Я привёз ей пирожные.
— Ей уже двадцать.
— А мне семьдесят, но я всё равно люблю сладкое, — недовольно поморщился отец, как всегда, когда она, по его мнению, говорила глупости. — Я, кажется, задал вопрос.
"Тиран и деспот, — с раздражённой нежностью подумала Эмили. — Совсем не изменился".
— Она придёт через час. Как только закончится дежурство.
Отец недовольно дёрнул щекой и сел обратно:
— Тогда не будем терять даром время: рассказывай, что ты успела здесь сделать.
"Господи, пятнадцать лет прошло, я третий человек на этой планете, а всё ещё волнуюсь перед ним, как первокурсник на экзамене. Ничего, ничего не изменилось".

---

У неё есть две недели

Название: У неё есть две недели
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  мадам Вашу Мать
Канон: “Колонизация”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: драббл, 421
Персонажи: доктор Венсон и её отец
Категория: джен
Жанр: флафф, юмор
Рейтинг: G
Примечание: посвящается adept-13

"Папа может, папа может все, что угодно...
...Только мамой, только мамой не может быть!"
М. И. Танич

— Доктор? — Мелина заглянула в палатку Венсон и вежливо улыбнулась. — К вам гости приехали.
— Чего? — Эмили оторвалась от монитора с данными последних исследований и посмотрела на помощницу президента. — Какие гости?
— Какой-то очень сердитый мужчина. Буквально только что прилетел.
У доктора Венсон появились нехорошие предчувствия.
— У нас же карантин, Мел, как он мог?
— Через две недели, доктор Венсон, — спокойно ответила девушка. — Карантин официально начинается только через две недели. Я просто зашла вас предупредить, — дежурная вежливая улыбка. — А вон он уже идёт. Кажется, наши ребята не смогли задержать его надолго.
"Ещё бы, — обречённо подумала доктор Венсон. — Если это папа и он задался целью, то кто же его остановит так легко?"
Когда профессор Венсон ворвался в палатку, его дочь уже была готова к его появлению.
— Не ожидала тебя так скоро в гости, папа.
— Ты никогда умом не блистала, — тут же приласкал дорогой родитель и, отодвинув дочь от стола, сел в её кресло и принялся изучать собранный исследователями материал.
— Папа?
— Свари мне кофе, — не поворачивая головы, бросил он. — И не отвлекай.
— Отлично, — пробормотала Эмили, включая кофе-машину. — Ладно, значит, поговорим позже.
Не такого результата она ожидала, отправляя ему результаты исследований. Просто хотела успокоить, что тут всё не так страшно, как ему могло казаться дома, а так — она со всем справится. Успокоила.
— Ты надолго?
— Ещё один глупый вопрос, — папа взял чашку, не глядя, почти уткнувшись носом в монитор, — и я тебя выпорю, как в детстве.
— Решил попробовать справиться собственными силами, раз здесь нет сумасшедшего дома? Кстати, где мама?
И вот тут профессор так изумительно "завис" на середине движения, что Эмили сначала рассмеялась, и только потом поняла:
— Ты о ней забыл? Ты её хоть предупредил?
— Я думал, что мы прилетим вместе. Не думаешь же ты, что тебе можно доверить воспитание нашей внучки?
Доктор Венсон не знала, смеяться ей или плакать.
— А потом ты заработался?
— Должен же я был подготовиться к работе в этой твоей папоротниковой долине! — возмутился отец, но тут же смутился. Действительно, забыть жену дома на пятнадцать лет в порыве исследовательского энтузиазма — это почти так же гениально, как забыть о свадьбе, запланированной на завтра и вместо неё уехать в годовую экспедицию, став матерью-одиночкой.
Эмили глубоко вздохнула и похлопала растерянного отца по плечу:
— Будем верить, что мама окажется умнее нас.
— У неё ещё две недели, — поддержал папа.
— Ага, — согласилась Эмили, про себя подумав, что даже если мама не уложится в этот срок — вряд ли её это удержит от того, чтобы приехать и закатить грандиозный семейный скандал. Увы, абсолютно заслуженный.

---

Дочь своего отца

Название: Дочь своего отца
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  Хаук
Канон: “Колонизация”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: драббл, 338
Персонажи: доктор Венсон
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: обычно отец не одобряет решений, принятых доктором Венсон. Но её ли это проблемы?
Примечание: посвящается adept-13


Эмили Венсон — хорошая девочка из хорошей семьи. В это верили все вплоть до её пятнадцатилетия, когда она собрала вещи и исчезла из дома, всплыв через пару месяцев студенткой университета ксенобиологии. Папа пытался оспорить законность её зачисления (в его планах дочь должна была стать его ассистенткой, а потом и коллегой) по несовершеннолетию, но, к его сожалению, возраст абитуриентов не имел значения — только проходной балл на экзаменах. Их Эмили сдала на отлично, и отец, смирившись с неизбежным, пообещал утопить её в местном фонтане, где обычно купались выпускники, если она получит хоть что-то кроме высшего балла по любому предмету. "Хорошая девочка" показала отцу язык и не появлялась дома все пять лет учёбы, однако поставленное условие выполнила, так что расставаться с жизнью в "выпускном" фонтане ей не пришлось.
Эмили Венсон — рассудительная молодая женщина. Так считали все её коллеги по лаборатории ровно полтора года, пока она не сорвалась в экспедицию на малоизученную планету и вернулась оттуда с дочкой на руках. Папа пытался вытрясти из неё имя отца, но Эмили была уверена, что это не его дело (кого именно "его" — отца или любовника — она не уточняла), и в итоге услышала обещание оказаться без родительских прав, если семье покажется, что она не справляется с воспитанием дочери. Как будто семья справлялась с воспитанием своей. "Рассудительная женщина" встряхнула головой, как норовистая лошадь, и пообещала отцу, что тот не дождётся. И, в целом, его не обманула.
Эмили Венсон — разумный и циничный учёный. В этом не сомневался никто из знавших её людей следующие четыре года размеренной, заполненной материнством и работой жизнью. А потом доктор Венсон поддержала проект Биггера и решила присоединиться к его безумной авантюре по колонизации планеты. Отец тряс её за грудки и спрашивал, есть ли в её пустой голове хоть капля здравого смысла, и, не получив удовлетворяющего ответа, пообещал отправить лечить голову, раз она сошла с ума. "Разумный учёный" ухмыльнулась и предложила попробовать. Папа действительно попробовал, но не успел: безумная дочь в охапку с внучкой успела улететь на встречу своему сумасшествию.
Эмили Венсон… была дочерью своего отца, и с точки зрения её матери — это объясняло абсолютно всё.

---

На моей стороне

Название: На моей стороне
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  мадам Вашу Мать
Канон: “Меч Лун”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: драббл, 583
Персонажи: Родерик III, Джеймс Икторн, Дэвид Икторн
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечание: посвящается D~arthie

"Когда моя кровь станет прозрачной,
Когда в зрачках застынет абсолютный ноль,
Когда я буду всем, и все будет мной,
Я получу то, над чем ты будешь долго смеяться —
Свой вечный покой".
Кошка Сашка — "На моей стороне. Пролог."

Граф Икторн вышел из зала собрания следом за своим новым королём, и Родерик придержал шаг, чтобы они шли вровень.
— Спасибо.
Если бы не поддержка Джеймса, баронское собрание могло и усомниться в способности вчерашнего принца быть королём. Тем более, самостоятельным королём. Но тень Икторна за троном — за тем самым троном, на котором Джеймсу должно было бы сидеть — останавливала всех сомневающихся и жадных.
— Вам не стоит благодарить меня, Ваше Величество, — граф был хмур и встревожен, Родерик знал, что Икторн торопится домой, восстанавливать собственные разорённые нашествием земли, и задерживается в столице только ради его безопасности, позволяя укрепить свою власть. Но вечно так продолжаться не могло. — Это меньшее, что я могу сделать для вас.
— Я благодарен вам, — возразил король. — За то, что вы верны мне, несмотря ни на что.
Джеймс повернул к нему голову и слегка улыбнулся:
— Я всегда буду на вашей стороне.
И Родерик поверил ему сразу. И не усомнился в том, что пока Икторн на его стороне — он непобедим.

Бунт был коротким и глупым, подавить его не составило труда. Так казалось со стороны, но король знал: это лишь оттого, что он узнал обо всё вовремя. Страна до сих пор, несмотря на то, что прошли уже годы с его коронации, пыталась вывернуться из его рук. Она требовала всё больше и больше сил, внимания, средств. Родерик искал новых союзников, искал, на кого можно было опереться и получить необходимую поддержку, всё время оступаясь и оскальзываясь, ведь вчерашний союзник сегодня уже норовил если и не забрать корону в оплату своих услуг, то всё равно урвать свой кусок.
Во всём этом болоте с его топями и отравой только Икторны оставались надёжными, верными и… далёкими. Джеймсу не было дела до творящегося в столице. Стоило его позвать — он приезжал и оказывал всю необходимую помощь, но, как только мог, снова возвращался в свою провинцию. Рачительный хозяин, достойный граф, верный подданный. Тот, на кого Родерик мог положиться, но не мог опереться.
"Пока он на моей стороне — всё нормально. Я не проиграю, пока он защищает меня".

Власть требовала силы. Той силы, что будет всегда рядом, всегда под рукой. Той, что будет послушна, как бездушный меч в руке. И Родерик нашёл её во Тьме, покорившей Хаос. Она была щедра, как щедро море на шторма и волны, и король принял это могущество. Теперь он не нуждался в глупых, ветреных людях, неизменно желающих отобрать себе всё то, что им не принадлежит. Теперь он не нуждался в Икторне, верном и равнодушном, которого никогда не было рядом в то время, когда Родерик нуждался в нём.
Да, теперь он был свободен, свободнее птицы, порхающей в небе. Осталось устранить лишь пару досадных мелочей. И что с того, что раньше они были его поддержкой, пусть и далёкой, пусть только по зову? Теперь Икторны были помехой на пути вперёд. На пути к истинному порядку и могуществу… И он избавится от них, получив взамен опасных вассалов всё. Нужно всего лишь убить мальчишку. И тогда можно будет даже пощадить его отца.
Родерик смотрел на сына Джеймса — как же его звали… тоже как-то на Д… — и думал, чувствуя, как Меч Лун пронзает его грудь, что тогда, годы назад, он был умнее и прозорливее. Он действительно был непобедим, пока Икторны были на его стороне.
"Хорошо, — облегчённо вздохнула почти исчезнувшая тень короля в сознании носителя Тьмы, — что Икторны на моей стороне. И я всё-таки не проиграл тьме Сантарру. Спасиб…"

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ему снятся сны

Название: Ему снятся сны
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета: [J]bezjalosny_fossy[/J]
Канон: "Меч Лун”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: драббл, 196
Персонажи: Дэвид Икторн
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Примечание: посвящается анону, многие годы заказывавшему тексты по этому канону

"Душа исполнена влиянья
Таинственных метаморфоз:
В ней стало музыкой дыханье,
А голос — ароматом роз!"
Шарль Бодлер — "Все нераздельно"

Дэвиду снятся сны. В них текучее золото проникает в нежную лазурь, в них воздух — лишь воображение, а полёт — основа движения. В них слепо, на ощупь пестуют новую жизнь, пока та не осознает себя и не обретёт личность, ведь рождение — это осознание. В них смерть и разрушение — отправная точка творения.
Дэвид просыпается с улыбкой и верой в то, что мир прекрасен. Любой.
Дэвиду снятся сны. В них мысль звучит, как голос, зовущий тебя через время и пространство. В них не слышно запахов, но свет кажется похожим на аромат ландыша и сирени. В них стеклянно-зелёная кошачья шерсть лежит на тёплом хитине.
Дэвид просыпается, глубоко вдыхая, успокоенный уверенностью, что всё хорошо. Все живы.
Дэвиду снятся сны. В них сила и плавность родных детей мира сражается с ожесточённой скоростью незваных гостей. В них жизнь, чуждая и прекрасная, сражается с извращением и жизни, и смерти. В них Замок На Границе Всего, наконец, падает в Сердце Хаоса, знаменуя победу мира и друга.
Дэвид просыпается, не открывая глаз, со знанием, что всё закончилось и больше не повторится. Ни беда, ни встреча с ушедшими друзьями. Никогда.

---

Счастье посла Роднега

Название: Счастье посла Роднега
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  bezjalosny_fossy
Канон: "Меч Лун”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: драббл, 503
Персонажи: Натаниэль Роднег, Изабелла Икторн (де'Огерон), Дэвид Икторн
Пейринг: Изабелла Икторн (де'Огерон) / Дэвид Икторн
Категория: джен, гет
Жанр: юст
Рейтинг: G
Примечание: посвящается анону, многие годы заказывавшему тексты по этому канону


— Натан, как давно мы тебя не видели. — Её Величество Изабелла догнала посла, вернувшегося из дома, и без всякого смущения и оглядки на этикет обняла его. Проходившие мимо придворные даже не поморщились, наблюдая это свидетельство уличного воспитания королевы. Посол Ункерта был другом королевы и едва ли не названным братом короля, а вмешиваться в семейные дела драконов.… Нет, желающие, наверное, нашлись бы, но благодарность за спасение собственной жизни, жизни братьев или детей, за спасение от ритуала Тьмы не истрепалась даже за прошедшие два десятилетия.
В конце концов, если короля всё устраивает (а его явно устраивает, будь его величество тут, посол оказался бы заключён в двойные объятия), то почему это должно волновать кого-то другого?
Натан нежно сжал тонкие запястья:
— Я вернулся, и привёз вам подарки не только от моего короля, но и от отца.
— Как он? — Изабелла взяла своего волка под локоть и повела к аллеям, где в этот час можно было найти её мужа.
— Как и всегда. И, похоже, окончательно уверился в том, что меня надо непременно женить. Вероятно, отец потерял всякую веру в мою способность самостоятельно найти себе жену.
— О! — похоже, эта новость привела королеву в восторг. — Хочешь, я найду тебе лучшую невесту в королевстве, чтобы твой отец мог больше не беспокоиться о твоей судьбе?
Натан с улыбкой смотрел в глаза лучшей женщине мира, и ему даже не было больно. Боль ушла туда, где покоилась так и не родившаяся зависть. Потому что Изабелла без сомнения была достойна самого лучшего человека в мире, и истинный оборотень не знал никого лучше Дэвида. Глупо было бы завидовать или ревновать, он мог только радоваться, наблюдая, как самые светлые, самые дорогие ему люди, обретали счастье друг в друге. Это было так правильно и прекрасно, что боли не просто не оставалось места.
— Не стоит, моя королева, отец уже обещал выслать мне список.
— Это он зря, — Изабелла неодобрительно покачала головой. — Этак ты ещё двадцать лет будешь выбирать.
— Я могу, — с нескромной гордостью согласился посол.
— Натан…
— Да?
— А Карина? — вопрос был таким неуверенно робким, таким оглушающим по своему смыслу, что он едва сдержал себя, чтобы не отшатнуться, чтобы не перестать расслабленно улыбаться.
— Нет. Нет, Изабелла, ты что, Дэвид мне как брат, это почти как жениться на племяннице, я не смогу! — он скорчил самую жалобную рожицу, какую только смог, и Изабелла, рассмеявшись, стукнула его веером.
— Ну вот, теперь придётся искать другого заслуживающего доверия кандидата.
— Дэвид найдёт, я уверен, — Натан снова улыбнулся. — И ещё лучше меня.
Потому что я не могу, моя королева, не хочу всю жизнь убеждать себя, что не пытаюсь найти в твоей дочери тень тебя. Принцесса не заслужила такого унижения, она найдёт того, кто полюбит её. Она будет счастлива, я знаю, так же счастлива, как ты. Ведь она выросла в тепле и уверенности вашей с Дэвидом любви, на меньшее она не согласится.
— Натан! — радостный возглас короля Сантарры выбивает из головы посла последние ошмётки призраков тоски и сожалений. Дэвид подходит быстро, почти подбегает, и обнимает друга, который чувствует себя странником, вернувшимся домой. За эти годы Сент-Арана действительно успела стать для него вторым домом, а Икторны семьёй, с которой он был упоительно счастлив.

---

Вина

Название: Вина
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета: [J]bezjalosny_fossy[/J]
Канон: "Меч Лун”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: драббл, 276
Персонажи: Ирвинес из Раша, Станислав де'Огерон
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Примечание: посвящается анону, многие годы заказывавшему тексты по этому канону


Ирвин смотрел, как Станислав запускает кинжалы в мишень один за другим с волшебной, нереальной точностью, и думал, что де'Огерону не место в цирке, что он прозябает здесь из-за него. Из-за его слабости и глупости.
“Не говори ерунды, — поморщился когда-то друг, вытаскивая его из тюрьмы собственного замка. — Это не твоя вина. Не было бы тебя, Карани обвинил бы любого другого мага. И меня, если б я ему снова не поверил. А может, если бы и поверил — всё равно”. — Ирвинес помнит, как устало баронет прикрывал глаза, как будто побег уже длился несколько дней. А, впрочем, сколько времени потребовалось любящему сыну для того, чтобы понять, что с отцом уже не договориться? Как долго это противостояние тянулось в его голове? — “На мертвецов можно свалить всё, что угодно”.
Маг помнил, как они бежали, прорываясь самым безумным путём, которым ни один человек не воспользовался бы по собственной воле. Помнил, как достигли человеческих земель. Помнил, как умирала в родовой горячке прекрасная баронесса, и как вместе с ней умирало что-то — радость, вера в лучшее, надежда — в глазах Станислава. Помнил, как бережно, с ужасом и больным восторгом они по очереди держали на руках Изабель, и как отчаяние в глазах друга превращалось в отчаянную нежность. Ирвинес помнил и нёс вину под сердцем за каждое из этих воспоминаний. Нет, не за то, что Станислав тоже был обвинён в предательстве за помощь ему, тут — барон прав — вина Карани. Но Ирвин был виноват в том, что не остановил змею до того, как та ужалила, не справился, не смог защитить семью, которая верила ему. Верила в него.
Станис обернулся к нему и улыбнулся ободряюще. "Не волнуйся", — говорила эта улыбка, и Ирвинес покорно склонял голову.
"Если ты так желаешь, мой друг".

---

Название: Кесарево
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  Хозяйка Маленького Кафе
Канон: “Разрушители”, И. Сыромятниковой
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой и издательству Альфа-книга
Размер: мини (1171 слово)
Персонажи: Гектор Нейл, Ольгард Норингтон
Категория: джен
Жанр: драма, АУ
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: о дружбе и гибели древнего могущественного Ордена.


Когда он пришёл для того, чтобы просить Нейла о помощи, Ольгард ждал десятка возможных реакций: от смеха над глупой шуткой до оскорблённой ярости. Он предлагал другу совершить не просто преступление — но подлость и предательство. Двойное, тройное предательство. Перед Лигой, перед Орденом, перед собственной страной и честью. Предлагал и просил, потому что больше ему не к кому было прийти, а мир медленно и незаметно мылил себе верёвку и уже приготовил стул. И он был готов к любому отрицанию, к часам, дням месяцам убеждений, уговоров, объяснений.
Чего он не ждал, так это того, что Нейл поверит ему сразу: в то, что он всерьёз, в то, что он прав, в то, что это действительно необходимо — стать чудовищами, которые превратят мир в ад. В адскую купель, из которой, если повезёт, если другие сделают всё правильно, сможет родиться новый не обречённый мир.
— Я не успею быстро, — голос Гектора высушенный, бесцветный, и внутри Ольгарда дёргается острая жалость и вина, но он отметает их в сторону. Не игнорирует — уничтожает в зародыше. Нейл нужен ему. Как гениальный маг, как друг, которому можно доверить всё, как герцог земель, в которых Разрушители не в чести. Нужен — и Ольгард получит его, и получит на необходимых ему условиях. Впрочем, почему получит? Уже получил, незаслуженно быстро и щедро. Даже без оправданных обвинений.
— Несколько лет, даже десятилетий, ничего не изменят, — магистр подходит к другу и сжимает его плечи до боли, отрезвляющей, возвращающей из лихорадочных мыслей в реальность. — Не бойся, мы не настолько опаздываем. Мы ещё даже не опаздываем.
Нейл смотрит на него пристально несколько секунд, а потом закрывает глаза: соглашается.
— Хорошо, что она этого не увидит.
Ольгард даже не вздрагивает, хотя ему кажется, что запах розы пропитал его одежды, его кожу и волосы. Да, Гектор прав, хорошо, что она этого не увидит. Хорошо (эгоистичная мысль), что не он превратил её конец в кошмар, пытаясь спасти.
— Да. Хорошо.
— Прости, — кажется, Нейл уже жалеет о своих словах, раскаивается, как будто пытался бежать от расплаты, а не озвучил очевидное. Ольгард знает, что долг его дружбы — успокоить и убедить, что нет никакой вины. Но с ней Гектору будет легче, магистр уверен в этом. Старому другу просто некогда будет думать о том, что он на самом деле делает, пока он находится в плену старой, призрачной вины. Может быть, Ольгард бы даже завидовал ему, если бы не просил его сам — убереги небо любого от таких, как он, друзей — согласиться на вечность. На десятки, сотни, а может тысячи лет в гибнущем мире в одиночестве.
— Всё в порядке, Ги, — шепчет он Нейлу, вместо утешения. — Всё будет хорошо, если мы всё сделаем правильно.
“Сделай для меня то, о чём я прошу, согласись на ад — и ты будешь прощён. Если тебе будет до этого ещё какое-то дело”. Вот, что он говорит своему лучшему другу на самом деле. Нейла не за что прощать, но пока он думает иначе — он не заберёт своё согласие обратно.
Гектор снова смотрит на него и в этот раз улыбается, ухмыляется так, будто эту щель на его лице прорезали неровным осколком стекла. Он понимает, что с ним делает Ольгард, понимает, что тот насаживает его на крючок вины сознательно, но вместо осуждения во взгляде напротив — сострадание. Сочувствие.
И чужая ладонь почти мягко, нежно прижимается к затылку, притягивает к себе ближе, заставляет прижаться лбом ко лбу.
— Я сделаю, Герд, я справлюсь, — голос почти убаюкивающий, в нём почти не слышно разрывающей горло боли, но Ольгард... О, он слышит. И ненавидит себя сейчас. Её — ненависть — он, в отличие от жалости, может себе позволить. — Не издевайся над собой. Я тебя умоляю.
— Я и не...
— Герд, ты не умеешь врать мне, — ладонь на затылке гладит, как глупого ребёнка. — Ты хочешь спасти этот мир? Хорошо, ты прав, он заслуживает спасения. Спасибо, что пригласил с собой, это честь для меня. Тем более, после того, как я так подвёл тебя.
— Ты не виноват, — не важно, как убедительно он сам себе только что рассказывал про удобство вины. Ги прав, Ольгард не может ему врать.
— Это не так, — Нейл опускает глаза. — Но это не важно. Теперь — не важно.
— Да.

Нейл смотрит на трупы Разрушителей и кровь, растекающуюся по полу, и не чувствует ничего. Он думал, что ему будет плохо после того, что ему предстояло сделать, но вместо этого внутри царит сияющая, благословенная пустота. Кого-то из лежащих здесь он даже знал, как коллег, друзей, учеников Ольгарда. О ком-то читал или слышал от других людей. А теперь все они — проводники тьмы, свобода от оков и судьбы мира — лежат мёртвыми, и феллийцы, фанатики непонятных идей, радуются их смерти так, будто совершили благое дело.
По иронии судьбы, по её злой насмешке, они даже правы. Тьма, скованная клятвами, изжила себя. Прошло бы ещё сто лет или тысяча и катастрофа стала бы неизбежна. Невозможно контролироваться магию, подвластную каждому живому существу, но Лига решила, что с Тьмой этот закон можно обойти, можно подчинить себе стихию, стреножив её клятвами. Теперь клятвам придёт конец. И из крови Ордена в будущем родится — Гектор не хочет и мысли допускать, что всё сделано зря — новое Разрушение. Так в древности из чрева умершей или ещё только умирающей, матери вырезали ребёнка, надеясь успеть спасти хотя бы его.
Остаётся только перерезать пуповину, оборвав последнюю искусственную связь Разрушителей и Магов. Это будет несложно, куда проще, чем пришлось сейчас. Ведь Ольгард и сам поможет всё организовать.
Убивать близких — это не сложно. Только больно.

Больше всего Ольгард хочет подойти к Нейлу, обнять за плечи и сказать, что всё правильно, что он благодарен. Ольгард хочет утешить его, но не может, не имеет права при десятках свидетелей. Вместо этого он сыплет проклятиями, в возмущённые — воспалённые от недостатка сна, даже отсюда видно — глаза своего будущего убийцы.
— Тьма настигнет тебя! — обещает, угрожает и просит он.
«Дождись её, Ги, не смей сдаваться раньше, чем снова встретишь Разрушителя. Раньше, чем убедишься, что он никогда не принесёт клятв».
Нейл прикрывает на мгновенье глаза: соглашаясь со всем снова. Обещая — в последний раз.
И на костёр Ольгард восходит со спокойным сердцем и надеждой на то, что всё сделанное им с Гектором было не зря.

Нейл льёт вино в бокал, и рука его не дрожит, не промахивается, хотя маг даже не смотрит, что делает, не отрывая взгляда от окна, за которым уже опустилась ночь. Сегодняшний день прошёл как-то на удивление быстро, хотя Гектор всегда думал, что тяжёлые дни длятся долго. Возможно, он просто прожил большую часть этих суток в беспамятстве, приходя в себя только в самые необходимые моменты. Может быть, это многое бы объяснило.
«Тьма настигнет тебя, и ты больше никогда не выйдешь из младенчества», — в ушах раз за разом, заевшей записью звучит проклятье старого друга.
— Обещаешь? — спрашивает Нейл у ночной тьмы, не ожидая ответа. Того, кто мог бы отозваться, больше нет, сгорел в ослепительном, выжигавшем Гектору глаза, пламени.
Он хочет верить в последние слова Ольгарда. Ему страшно, до сосущего холода в животе, думать о том, что предстоит прожить ещё одну жизнь до конца. Снова принимать решения. Снова жить с их последствиями. Разве он не заслуживает вечного беззаботного, бездумного покоя младенцев? Вечного беспамятства души?
— Придёшь за мной, когда всё закончится? — вино льётся во второй бокал, который теперь может только высохнуть — пить из него некому. — Если там что-то есть, ты просто обязан прийти за мной и проследить за исполнением своего обещания.
«Я хочу увидеть тебя ещё раз, старая сволочь».

---

Хаосу не хватало Кота

Название: Хаосу не хватало Кота
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  ~~Намари~~
Канон: "Меч Лун”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: мини, 1 077
Персонажи: Крабат, Вильям
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: После возвращения в родной мир Крабат находит своего первого союзника.
От автора: посвящается антреКот Шредингера


Крабат скользнул в родной, мягкий и уютный мир с тревогой, с застарелой болью тоски и одиночества. Он так долго ждал возможности вернуться домой, что теперь, когда мечта сбылась, чувствовал робость и неверие. Хаос встретил его приветливо, обнимая потоками силы, касаясь текучей материей, и Крабат подумал, что будь он человеком — расплакался бы. От радости возвращения, от боли за то, что сделали с его домом и народом чужаки.
Крабат скользил между слоёв реальности, тонко дрожа сетчатыми крыльями, не останавливаясь. У него будет время подумать о том, как исцелить свой мир, но сначала его надо отвоевать, уничтожить зло, вампиром присосавшееся к сердцу Хаоса. А для этого ему нужны союзники, готовые разделить его борьбу, готовые пойти с ним в бой против общего врага. Одного Крабат уже знал; надо только успеть к нему на помощь до того, как стражи Замка На Границе Всего растерзают его. Возможно, бывший страж старого мага справится и сам или сумеет укрыться в безопасном месте до того, как его задавят числом, но призрак — бывший! Сердце, не верится, что бывший, — не хотел рисковать.
Зелёного, прозрачного как стекло, кота Крабат увидел на башне падающего замка. Вильям выглядел потрепанным, хотя шкура его казалось целой, но это было видимостью — сил у стража почти не осталось, и покинуть замок, прорвавшись сквозь защиту Ежей, ему было не по силам. Крабат чувствовал готовность стража погибнуть сражаясь, и поспешил к нему. Он был сильнее как маг, он был родом из этих мест, но века жизни в мире Герхарда сделали его гораздо быстрее любого из коренных обитателей Хаоса. Сейчас это было как никогда кстати.
«Вильям?»
«Кто ты?»
В интонациях мыслей Стража переливались агрессия, недоверие, усталость и почти радостная готовность умереть, но не сдаться. Крабат мог его понять: после того, как парень чудом избежал участи слуги своих врагов, погибнуть в бою с ними казалось ему везением
«Я объясню потом. Когда мы уберёмся отсюда, — Крабат надеялся, что звучит достаточно убедительно. — Оставаться здесь дольше опасно. Я смогу остановить Ежей ненадолго — тогда прыгай. Хорошо?»
Несколько секунд висело тягостное молчание.
«Хорошо».
Когда Вильям прыгнул, бывший призрак и хранитель Инкторов поймал его, торопясь уйти от Замка как можно дальше. Зелёный кот оказался на удивление мягким, как будто настоящий кот мира Порядка, и это удивило Крабата почти так же как то, что именно Дэвид, молодой, неопытный, порывистый, не владеющий тайнами рода, смог исполнить давнее обещание своего предка. А ведь за века, которые он провёл, охраняя Меч Лун в подземельях и следя за происходящем в мире Порядка, ему начало казаться, что уже ничего не сможет его удивить. Они остановились возле одного из потоков материи, и под лапами тут же возник розовый, в золотых прожилках мрамор гладких плит. Похоже, Вильям научился менять Хаос вокруг, обустраивая его под себя, а вот чувствовать себя комфортно без этого — ещё нет. Хотя возможно, всё дело в человеческой натуре, которая и собственный мир старалась перекроить поудобнее. Как ни странно, но Крабат тоже почувствовал себя увереннее с опорой, ставшей привычной за годы ожидания.
«Я буду скучать по тому миру, — внезапно осознал он, наконец-то вернувшийся домой и к жизни. — По его неизменности, по его законам, по Икторнам…»
«Ты знаешь Икторнов?» — Вильям смотрел — ещё одна чуждая Хаосу привычка — на него настороженно, но ни убегать, ни нападать пока не пытался. Оказывается, Крабат отучился следить за тем, какие мысли он транслирует вовне, а какие оставляет при себе.
«Знал. Когда-то я встретил основателя их рода, первого Герхарда, мы с ним заключили союз и договор против зла, стремящегося пожрать наши миры. Я обещал ему оружие, которое будет разить его врагов, а он — вернуть мне тело, если появится такая возможность, чтобы я мог вернуться и освободить свой дом».
«Хаос?» — в голосе Вильяма болезненное любопытство и надежда. На то, что новый мир ему не враг? Возможно.
«Да»
Длинный хвост необычайно весело ударил по собственным бокам.
«Значит, сэр Дэвид выполнил данное его предком слово?» — и странная гордость в голосе. То ли за человека, защищающего их родной мир, то ли за сына друга господина — в порядке человеческих взаимоотношений хаоса порой больше, чем в родном мире Крабата.
«Да, — и радость в душе мешалась с тоской от разлуки с другом. — Он сумел вернуть мне тело и даже разорвал связь между нашими мирами. Теперь зло можно будет разбить по одиночке — больше оно не сможет стравливать наши силы друг с другом, пользоваться уязвимостью Хаоса и Порядка друг перед другом».
«Думаешь, этого будет достаточно?» — мурлыкающие мысли Вильяма были полны сочувствием и надеждой, и Крабат осторожно, чтобы не испугать, коснулся жвалами пушисто-стеклянной холки.
«Уповаю на это. За эти века я узнал о них многое из того, чего не знал в мгновения своего поражения. Герхарду знание когда-то помогло, и Дэвиду — тоже».
Вильям жмурился, не выворачиваясь из-под прикосновения, и Крабат только теперь понял, что тоже смотрит на мир Хаоса. Смотрит как дитя мира Порядка. Похоже, он тоже изменился навсегда, и никогда уже не сможет стать родному дому целиком своим и близким. Но Крабат не жалел, если такова цена за шанс спасения и освобождения, за надежду на возрождение собственного народа… Икторны приняли в себя тень Хаоса, он познал печать Порядка — изменения с самого начала были взаимными, он просто не хотел понимать этого, запертый вдали от собственного мира.
«Не волнуйся, — казалось, что ещё немного — и Кот заурчит утешающе, — этот твой мир, Хаос, просто создан для постоянных изменений, он примет тебя как родного. Даже меня примет».
«Да. Спасибо, — Крабат попытался погладить крылом светящуюся, как молодая листва, шерсть так же, как видел это в том мире. — Ты пойдёшь со мной?»
«Драться с этими сволочами? — Вильям полыхнул яростью жарко и сильно, почти больно. — Да! Даже если бы ты не позвал, я не остался бы в стороне».
Крабат закрыл глаза, а потом и вовсе отключил их, отсекая себя от мира вокруг, подобрал под себя лапы и лёг на мрамор, созданный чужой волей. Оказывается, он так устал, так давно не спал… Ему нужно отдохнуть совсем чуть-чуть теперь: когда первый союзник найден, облегчение обессилило его. Качаясь в паутине планов и воспоминаний, Крабат чувствовал, как под его боком уютным клубком свернулся изумрудный кот Вильям, и подумал, что Хаосу определённо не хватало кота. А может быть он просто был рад, что мир Герхарда и Дэвида не покинул его безвозвратно, даже если это было эгоистично… Крабат утешал себя тем, что в этом нет никакой его вины.
«Нет, нет, — досадливо урчал Вильям, раздувая горячие бока дыханием, таким же ненужным, но сладким, как и зрение. — Спи».
Крабат спал и видел сны о запутанных подземельях, освещённых волшебным светом Меча Лун, а Вильям смотрел на него и думал, что за этим глупым, доверчивым магом обязательно надо присмотреть. Такой же совестливый энтузиаст как Фернандос. Страж улыбался в прозрачные усы — новый мир, возможно, не так и плох.

---

Майкл?

Название: Майкл?
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  ~~Намари~~
Канон: “И.О. Капитана”, И. Сыромятниковой
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: мини, 1 200
Персонажи: Челленджер-старший, Майкл Рейкер, упоминаются Гай и Джон
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали [против них], но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.
(Откр. 12:7—9)

"Не знал он после, как долго я Плыла осколком его медали, И в спину била его струя, И жал он молча свои педали. Больно-больно потом упал, Расшибся и из-под обломков, Извлёк себя и начертал По фюзеляжу златой иголкой".

(Ундервуд, "Гагарин, я вас любила")

Старший Челленджер сидел за столом и бездумно вычерчивал на бумаге круги и квадраты. Вчера пришло сообщение о смерти Майкла, и он до сих пор не мог избавиться от досадливого раздражения, хотя правильнее — человечнее — было бы оплакать старого приятеля, почти друга. Но ведь говорил же он ему, чтобы был осторожнее, не торопился. Как наивно было полагать, что хотя бы семья заставит его быть осмотрительнее и поберечься. Впрочем, если вспомнить жену Майкла… как бы их ребёнку скоро сиротой не стать с такими бешеными родителями.
Так, ладно. Не о том он думает. Насколько совет директоров в курсе их связи? Сегодня ему выражали… сочувствие. Не по поводу «несчастного случая», разумеется, а на счёт подчинённого, который начал копать под него. Если они верят, что Майкл действовал один… это хорошо. Но всё равно придётся быть осторожным. Куда более, чем был до этого.
Челленджер замер, коснулся пальцами файла с информацией об аварии рейса 2315, и подошёл к стене, где была устроена замысловатая система тайников. Эта история ляжет в компанию к таким же, и не всплывёт ещё много лет. Рано, рано…
— Папа? — в дверь осторожно заглянул Гай, и он улыбнулся сыну, через силу, чтобы не выдать своего настроения. — Тебя мама зовёт.
— Скажи ей, что я скоро приду, — кивнул старший Челленджер и, когда дверь закрылась, открыл нужный тайник. — Вот так, Майкл, я не стану мстить за тебя. Наверное, из меня вышел плохой друг, но я не тороплюсь за тобой. И эту историю я тоже использую. Я использую всё…
Друг в глубинах памяти понятливо улыбнулся. Возможно, он действительно бы понял, но сам поступать так же не мог и уже не научится… Челленджер досадливо растёр лицо ладонью. Не думать, не думать об этом. Они просто учились вместе, а потом один работал под началом другого и предал его. Так всё и было. А ничего другого — не было.
И всё же, сможет та женщина быть осторожной, или мальчик и впрямь останется один?
Ответ он узнает через несколько месяцев…

— Отец, — Гай стоял в его кабинете спокойный, как ружьё со взведённым курком, — зачем ты это сделал?
«Какого хрена ты устроил и нафига?!» — вероятно так это должно было звучать на самом деле, но сын умел держать себя в руках, особенно в разговоре с ним. Старший Челленджер буквально гордился.
— Так было надо.
Ему действительно нужен был скандал, а Директор достаточно принципиален, чтобы защищать ученика даже от Пан-Галаксис. И декан навигаторов — тоже. А если верить Гаю (никаких оснований сомневаться в его словах и оценке у старшего Челленджера не было), то Харпер ещё и рад будет укусить корпорацию как можно больнее.
— Отец, это…
— Гай, я спрашивал твоё мнение?
Сын умолк мгновенно, только слегка побелел — злость, боль — и дёрнул головой:
— Нет.
Забавно. Его что, правда, зацепил этот пацан? Впрочем, если тот хоть немного похож на Майкла, то неудивительно. Но это сейчас абсолютно не важно.
— Тогда иди и займись своими делами, а это оставь мне.
Они смотрели друг другу в глаза ещё несколько мгновений, а потом Гай развернулся и ушёл. Непонимающий, обескураженный, но объяснять ему старший Челленджер не хотел и не мог. Он слишком привык молчать за эти годы о Майкле, его семье, брошенной им без защиты, о кропотливо собираемой информации на фокусы экономических гигантов… Молчание казалось воском, залепившим губы, не дающим вырваться опасным — смертельно — признаниям, и сейчас не время вскрывать эту пломбу. Возможно, Гай узнает когда-нибудь позже.
А пока посмотрим, сможет ли компания с Тассета воспользоваться таким красивым поводом. Когда ещё для них сложится такая дивная ситуация, в которой они кругом правы, а большие дяди — наоборот, везде виноваты?
Старший Челленджер улыбался, не глядя в сторону тайников, но чувствуя — фантомной памятью — под подушечками пальцев десятки файлов, собранных им за эти десятилетия.

Младший Рейкер умудрился убежать, не дождавшись своего спасения благородными наставниками всего несколько дней. Старший Челленджер не знал смеяться ему или плакать, так это было бесконечно глупо и прекрасно.
— Что ж, по крайней мере, можно не опасаться, что мальчишку догонят «неполадки бортового накопителя», — пробормотал он, наконец-то, успокоившись. — И вряд ли он теперь вообще окажется втянут в наши разборки, внеземелье большое, есть где затеряться такому умному мальчику. Это хорошо.
Старший Челленджер чувствовал облегчение и досаду. С одной стороны, хорошо, что мальчик может сам о себе позаботиться, с другой — он планировал выплатить ему компенсацию, почти наследство, неполученное за смерть отца, и организовать всё так, чтоб никому и в голову не пришло повторять его глупость и трогать младшего Рейкера, рискуя вызвать народный гнев. Что ж, теперь это не его забота, и ладно. Он в любом случае не жалел, что использовал сына Майкла. Где бы он ещё нашёл кандидата лучше для роли яблока раздора? А теперь… теперь главное — не дать быстро замять эту историю. Конечно, со временем она потеряет остроту, но… Этот Линдерн, вроде, действительно талантливый и настоящий, чем-то даже старшего Рейкера напоминает, такой же безбашенный. Может, у него и получится добиться своего.
А ещё через несколько недель взорвалась «бомба», которую больше десяти лет назад собрал Майкл. Эффект был… волнующий. Челленджер задумчиво крутил ручку в пальцах и думал о том, что шурин Майкла очень терпеливый человек, и обладает замечательным чувством… момента. Жаль, что его сестра была не такой, но… теперь понятно, в кого младший Рейкер удался способностью ждать подходящего момента для удара или побега. В конце концов, мальчик же не знал, что недобитые рыцари космоса уже бегут к нему на помощь, и исходил из того, что он сам за себя. И справился. Талантливый молодой человек, что и говорить, глядишь — уцелеет. Должна же была судьба родителей его чему-то научить?
Что ж, а ему предстоят тяжёлые месяцы, но оно того стоит. Этому миру явно требуется больше возможностей и свобод в выборе пути, пока существующий порядок не удавил сам себя, обрушив человечество в кровавый хаос. Старший Челленджер неплохо знал историю и представлял, какой кровью люди будут расчищать себе дороги и сносить с пути преграды, если довести их до крайности, и не хотел, чтобы в этой бойне довелось жить его детям или внукам. Лучше начать исправлять ошибки сейчас, пока общество ещё относительно спокойно.
— Да, Майкл?
Где-то в памяти друг насмешливо фыркал, он никогда не верил в предсказания будущего, но был одержим справедливостью. И всё же, по разным причинам, они, тем не менее, пришли к одному и тому же решению. Мир нужно менять.

— Гай, — он позвал негромко, но сын услышал и подошёл ближе. — Возьми, — старший Челленджер вложил в ладонь своему наследнику пластину ключа от тайника. — Ты разберёшься, как ею пользоваться.
— Я видел…
Старший кивнул, точнее просто прикрыл согласно глаза. Сердце болело всё сильнее и сильнее, отказывая, не желая больше работать, и врачи не могли ничего с этим сделать. И не надо. Он своё дело сделал, а закончить ли его… это решать Гаю. В мире будущего жить ему, его дочке, значит, и решать будет он, а не умирающий кусок мёртвого прошлого. Он был только свидетелем, судить будет сын. Что ж, значит, как Гай решит.
— Ты разберёшься. И решишь сам.
— Что? — сын сжал его ладонь, пытаясь дозваться, но — уже поздно. Старший Челленджер закончил все свои дела и теперь пойдёт дальше.
— Папа!
«Зачем меня зовут, а, Майкл?»
Память флегматично пожала плечами.
— Сам, — вот и всё, что на прощание он смог оставить сыну.

И через несколько лет Гай Челленджер решит. Сам.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Assistant

Название: Assistant
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  Хаук
Канон: “Колонизация”, И. Сыромятниковой
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: мини, 1 437
Персонажи: Мелина, Биггер, Дик Фармер
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Раз в неделю она садилась писать письма родителям и бабушке. Даже если ей нечего было сказать нового, она всё равно обязательно садилась и писала.
Примечание: посвящается Menedemos в благодарность за прекрасную Дама слишком громко протестует


Мелина всегда знала, что должность секретарши — это не то, что её интересует. Не то чтобы она имела что-то против самой работы, но то количество шуток о легкомысленных особах лёгкого поведения на этой должности, которое было в ходу в её семье, говорило не в пользу подобной карьеры. Мама бы не поняла, папа бы осудил, про бабушку даже думать не хочется.
Вместо этого она, собрав волосы в «крысиный», как говорила мама, хвостик, пошла в Институт биологии и экологии. Проблемы и перспективы развития биосферы планет были ей интересны в достаточной мере, чтобы мысль о возможности связать с ними всю свою будущую жизнь не казалась ей отвратительной.
А потом на кафедру в аудитории взошёл профессор Биггер, и Мелина пропала, навсегда заболев разнообразием и неповторимостью видов флоры, земной и инопланетной. Особенно инопланетной. Такой малоизученной, неизведанной и восхитительной. Поэтому, когда ей сказали, что есть возможность попасть в помощницы к профессору, она не раздумывала ни минуты. И даже слово «секретарь» в графе «должность» её не смутило. Маме она объяснит, папу убедит, а бабушка смирится. В конце концов, не аспирантом же ей пытаться пробиться к гению. Мелина хорошо видела предел своих возможностей, за который никакая прилежная учёба не могла помочь ей прыгнуть, но она оказалась достаточно аккуратной и способной к работе с бумагами, чтобы ей были готовы доверить эту часть работы. А сама Мелина страстно желала иметь хоть какое-то отношение к этим исследованиям. И плевать на секретарш лёгкого поведения, до того ли…
Было действительно не до того, и не только ей, но и профессору, и всем остальным участникам исследований. Не до того было настолько, что родители даже не успели начать подозревать её в недостойном поведении, сразу перескочив на стадию: деточка, а спала ли ты последние три дня? Напрасные подозрения: разумеется, она спала, иначе как бы ей удавалось работать с достаточной эффективностью? Тем более что проблем было много, и все они приходили в виде документов, предупреждений, требований отчётов и проверок, и с каждым месяцем их становилось всё больше и больше.
Иногда Мел уставала так, что придя домой плакала в подушку от отчаяния, не зная, как успеть всё необходимое, и зная, что помочь ей никто не может, потому что работа, как снежный ком наваливалась на всех, а желающих присоединиться к ним почти не было. Особенно с тех пор, как профессор поругался с Компанией. Родители тогда сказали, что она должна уйти, что она сломает себе всю жизнь и перспективы, но Мелина не стала даже слушать. Нет, она поломает себе жизнь, если откажется от исследований, которые считает по-настоящему важными. Точка. Они чуть не поскандалили, но в итоге за неё вступилась бабушка, помощи от которой Мел совсем не ждала — они никогда не ладили. Но, кажется, вредный и неуступчивый характер главы семейства в этот раз заставил её встать на сторону непутёвой внучки.
— Пусть делает дело, — сказала бабушка и стукнула чашкой по столу. — Пустобрехов вон сколько, нечего ещё одного плодить. Пусть делает.
И Мел в первый раз тогда разрыдалась прямо при семье. От облегчения. А бабушка, тоже впервые в жизни, её утешала. С тех пор проблем меньше не становилось, но сил у Мелины хватало если и не успевать за всем, то хотя бы не сдаваться.
Ещё через полгода профессор Биггер объявил, что собирается принять участие в программе колонизации новых миров без уничтожения экосистемы выбранного мира. Что хочет на живом примере доказать, что политика Компании — не единственно возможная, и спросил, кто остаётся с ним. Мелина с тяжёлым вздохом и затаённой гордостью молча взялась за оформление всех нужных, возможно нужных и абсолютно не нужных, но требуемых документов для становления в очередь колонизации. Людей и средства по возможности искали профессор с единомышленниками, которых оказалось больше, чем можно было бы ожидать, но меньше, чем было необходимо.
А дома её ждал очередной тяжёлый разговор, который на проверку оказался гораздо легче, чем она боялась, и намного больнее, чем могла представить. В этот раз родители не стали с ней спорить, и отговаривать не стали, но Мел видела, как потухла мама, как рассеянно, беспомощно нахохлился отец, а бабушка безжалостно (к себе, к сыну, к внучке) отрезала:
— Правильно.
— Мама... — начал отец, но бабушка перебила его:
— Правильно. Раз решила — пусть делает. Люди созданы для того, чтобы менять мир, а не собирать крошки.
Мама вздохнула, улыбнулась и обняла её и бабушку, а поверх её объятий легли руки отца. Всё-таки, у неё самая-самая лучшая семья. К её путешествию они готовились все вместе, все два года. Родители даже помогали ей с документацией, пока бабушка занималась багажом, отмахиваясь от попыток Мел присоединиться:
— Работай, не отвлекайся, — говорила она. — Я сама всё сделаю.
И Мелина не спорила.
Провожать её никто не пошёл, отец сказал, что долгие проводы – лишние слёзы, а ей не стоит накручивать себя перед долгим и тяжёлым путешествием.
— Вы справитесь, — убеждённо, как молитву, прошептала ей мама, расцеловав на прощание. — Обязательно нам пиши, слышишь?
— Обязательно, — кивнула Мелина.
— И мне тоже, — проворчала бабушка, перекрестив её в дорогу. — Всё, иди. А то распустили сопли тут. Ну!
И Мел ушла из родного дома, начав дорогу, действительно оказавшуюся тяжёлой и долгой, к новой родине.
Гениус IV встретил колонистов диковинными цветами и трудной, выматывающей работой. Ей профессор — президент, теперь Биггер президент, не забывать об этом — доверил списки и размещение людей, каждого из которых она за два года успела узнать и даже запомнить, о каждом могла бы дать справку, не сверяясь с документами. Она ничего не решала, и слава Богу, но вела учёт всем принятым решениям и процессам их претворения в жизнь. Следила, кто и где размещён, чтобы в любой момент суметь найти необходимых людей, сверяла места и порядок развёртывания оборудования. О ней начинали ходить слухи, что она есть везде и всегда, и порой она и сама начинала в это верить. А ещё она привыкала осознавать себя офицером. У неё в голове не укладывалось новое звание, иногда, в редкую свободную минуту всплывали прочитанные книги про офицерские честь и долг, и она начинала сомневаться, что способна справиться с такой ответственностью, но умывать руки было поздно и подло.
Однажды вечером к ней зашёл Дик, попить чай и выдохнуть, перед тем, как бежать дальше:
— Хорошо, что ты поехала с нами, — он положил себе четыре ложки сахара в чай, и Мел с сочувствием подумала о том, что раньше Фалмер редко клал даже две. — Без тебя я бы с ума сошёл, пытаясь уследить за всем и всеми. И остальные тоже.
Мелина благодарно, счастливо улыбнулась: чувствовать себя полезной и нужной здесь, где все работали на износ, чтобы справиться и быть готовыми к любым неожиданностям, услышать об этом от человека, который не стал бы ей льстить просто для того, чтобы сказать приятную глупость — это оказалось очень важным. Не только участвовать в том, что считаешь важным, но и знать, что ты действительно нужен.
— Спасибо.
Раз в неделю она садилась писать письма родителям и бабушке. Даже если ей нечего было сказать нового, она всё равно обязательно садилась и писала.
«…сегодня было ещё одно нападение багов, но в этот раз мы опробовали идею доктора Венсон (она гений, я уже говорила вам?) и всё получилось, как было задумано! Почти, у Раета…»
«…на этой неделе начался сбор первого урожая, и всем не терпится попробовать, какой он будет на вкус. Бабушка, ты представляешь, тут растёт серебряная пшеница. Мне кажется, уже не важно какая она будет на вкус, серебряный хлеб или блинчики — это же…»
«…мама, я сегодня вышла замуж, представляешь? Ты всё время боялась, что я со своей работой так и оставлю тебя без внуков, и ты даже не сможешь погулять на моей свадьбе, а сегодня я вышла замуж. Хотя, конечно, погулять на моей свадьбе ты не смогла, но уж без внуков я вас с папой теперь не оставлю…»
«…и закончили дом. Теперь в нём можно жить не только по меркам колонии, но и даже с точки зрения метрополии — это прекрасный дом. На самом деле, пап, у нас мы бы такой себе позволить не смогли. И мы заложили комнаты для вас, вы ведь приедете к нам в гости…»
«…родилась Энни. Боже, она такая маленькая, мама, мне страшно её в руки брать, про счастливого отца я вообще молчу, он, кажется, боится даже дышать рядом с ней…»
И спустя пятнадцать лет Мелина, дрожащими пальцами отдавала диск с письмами командору Андерсену, чтобы тот переслал их семье. И приглашение. Ричард казался растерянным от того, что колония выжила, счастливым, что она справилась, раздосадованный, что… Мел догадывалась, что у мистера Андерсена должны были остаться неприятные воспоминания о Гениусе, за которые он хотел, но теперь не мог расплатиться с планетой. А, может быть, когда он смотрел в сторону Венсон, его ела мысль о том, что женщина (не только она, но помнил ли об этом Ричард?) справилась там, где он отступал. Но Андерсен обещал всё передать, и Мел верила ему. Так же, как и в то, что родители обязательно приедут к ней, не откажутся от её приглашения. И бабушка тоже.
Она покажет им, что она тоже, как Биггер и Венсон, ну ладно, немножко меньше, но всё равно, она тоже из тех, кто может изменить мир. Они будут ею гордиться. И обнимут её. И подросшую Энни.
Мелина отчаянно, изо всех сил верила, что не опоздала.