[Сумасшедший Самолётик]

"Нам внятно всё..."
(ц)

Лучшее стекло, это когда тебя разбивает на осколки, распыляет в мелкую, дисперсную пыль и при этом в какой-то мере тебя разбивает ещё и восторгом. Потому что самые безнадёжные ситуации это не те, из которых ты не можешь выбраться, а те, из которых не хочешь.
В общем, я о чём же хотела поорать, я нашла мне нашли изумительное, хрустальное, тонкое, как нефтяная плёнка на воде, стекло, стеклянный шар, новогодняя ёлочная игрушка, падающая из рук по осколкам которой ты идёшь дальше. Отравляющая свинцом хрусталя медленно, тягуче, проникая в мысли, наматывая тебя на себя виток за витком. Тексты об которые хочется рассуждать, которые хочется курить, как ещё одну грань, версию, возможность канона. Осколки, в которых тысячи раз отрозился один солнечный луч, пока они всё глубже и глубже опадали в бездну. Тянущее, давящее чувство падения-взлёта.
Навылет абсолютно.
Прекрасное, прекрасное Яблоко от прекрасной JMA в переводе замечательной bangbangbaby.
Чудесный текст, который падает в грудь каплей серной кислоты и медленно прожигает её даже не насквозь, а вглубь и вширь.
Текст о том, как прекрасное хрупкое совершенное узорчатое стекло, которое чудом легло тебе в ладони, хочется разбить.
Текст о том, как жаждется быть разбитым. Нет. Не быть разбитым. Найти того, кто мог бы тебя разбить. В алмазную, убийственную пыль.
Я, положа руку на сердце, даже не знаю кого я в этом тексте могу понять лучше Кроули или Азирафаила, но Азирафаилу я завидую ослепительно и жадно. Не боли, если что, а именно тому, что он нашёл того, кто стал так близок, так важен, так дорог, как Кроули ему. И на этом фоне то, что Кроули уничтожил всё, что было у Азирафаила, отнял всё, что было смыслом и сутью, отнял даже себя — блекнет. Ослепительное право, шанс и возможность встретить того, кого ты не будешь останавливать у незримой стены вокруг себя, того, кто будет стоить всех рисков и всей возможной платы.
Сочувствовать Азирафаилу? О нет. Нет-нет-нет. Завидовать ему. Даже когда он сходит с ума от боли, даже когда он осыпается песком в пустоту их (и Её, и его) нелюбви, даже когда пламя и лёд предательства размалывают как жернова зерно. Будет славный хлеб, поверьте, но сейчас даже это не важно. Зёрна алкают жерновов, но находят гораздо реже, чем могло бы показаться.
И вот знаете, всегда, читая фанфики по этому фандому, я чувствую, я вижу, что там, у Азирафаила, неизбежно будет эта стена, даже там, где ангелу не нужно будет защищать себя, он будет защищать демона. А тут, вот именно тут, именно в такого Кроули Азирафаил мог влюбиться настолько, мог пропасть настолько. Только в того, кого не нужно защищать. В того, кто возьмёт всё, что ты хочешь, можешь, готов отдать (просто - всё) и ни сердце, ни рука берущая не дрогнут. В того, кому ты не боишься или готов (но пока, здесь - только не боишься, готов - будет позже) причинить боль. Это, в какой-то мере, смешно и грустно, что в такую любовь Азирафаила я поверила в тот момент, когда Кроули перевернул последнюю, лежащую рубашкой вверх, карту.
Азирафаил, мальчик мой, тебе так больно, так пронзительно, до слёз, до взрыва сверхновой в мозгу и сердце, больно. Ты чувствуешь, как вселенная рождается в тебе? На этом дне - дне бездонной бездны, в низшей точке непрекращаемого падения - ты чувствуешь эту секундную точку опоры от которой можно оттолкнуться?
И отдельно размазывает чистотой то ли незамутнённостью привязанности и потребности Азирафаила. То ли саморазрушительностью Кроули. Ангел, который чувствует любовь. Как мы чувствуем запах, как чувствуем прикосновение, тепло, вкус, звук. Он не почувствовал Кроули? Он закрыл глаза на то, что Кроули его не любит?
Но знаете, я думаю, что нет. Я думаю, что он прекрасно и ясно чувствовал любовь Кроули. Он, влюблённый, делал шаг и протягивал руки к тому, кто любил его. Просто такая демоническая любовь - разбить в осколки. И ведь что завораживает, это то, что Азирафаил Кроули нужен и важен, дороже собственной жизни, собственного благополучия. Кроули готов рискнуть всем, чем угодно, готов выйти против Ада и Небес только ради того, чтобы узорчатый, тонкий, как скальпельный разрез, хрустальный шар опустился ему в ладони. У Кроули нет, просто нет ничего дороже и важнее, чем Азирафаил, ставший смыслом, целью и - тоже, как и Кроули для ангела - сутью.
Но, пожалуйста, мы говорим о демоне. Не в том смысле, что зло и не способно на добро, а в том, что он уже раз собственными руками уничтожил себя, лишил себя самого сокровенного. Люди учатся на своих ошибках. Иногда. Демоны - куда реже.
И хрустальное чудо, дар, шанс сминается в ладонях, жаждавших и не умеющих хранить. И вгрызается тонкими прозрачными осколками в ладони.
Вы когда-нибудь ловили себя на желании сломать что-то хрупкое? Разрушить гармоничное? Испортить идеальное?
Ляпнуть кляксу на лист бумагу, швырнуть грязь в стену, разбить зеркальную анфиладу, пнуть грандиозный карточный дворец... Что угодно, что творилось часами, годами, столетиями, а может быть безвозвратно разрушено, сломано, осквернено в мгновение. И безвозвратно или потребует таких усилий, что возможно легче было бы сделать что-то новое. Это искушение разрушения, смертности и гибельности всего.
– Лонгви, – кивнул Тир.
– Да.
– Совершенно беззащитный город.
– Идеально защищенный. Он настолько красив, что никто и никогда не осмелится его разрушить. А если такие времена все-таки наступят, то мир, в котором Лонгви разрушат, уже не будет Саэти. Это будет какое-то другое, крайне неприятное место.

(ц)

Эта цитата очень много говорит о Саэти, или о том, что думает Эрик о Саэти. Потому что разрушить прекрасное, хрупкое, беззащитное - просто дьявольское искушение. Так же, как ударить по больному. И это, чёрт возьми, волевое усилие, вечное, которое тебя останавливает, потому что ты знаешь, что на самом деле, желая увидеть это крушение, ты не жаждешь его, ты сам себя за него возненавидишь.
Волевое усилие, которое не может совершить демон.
Так же, как не может возненавидеть себя.
Поэтому в конце, там, где Азирафаилу досталась боль (симптом того, что что-то не в порядке и это надо решать, боль в нашем мире - это не кара же чёрт возьми, это аварийные огни, тревожные костры, маяк, указывающий, где случилась хуйня), Кроули досталась пустота. Я уже говорила, что из этих двоих нужно завидовать ангелу? Ну вот вам ещё одно доказательство, потому что там где в Азирафаиле пусть мучительно, но ослепительно и ярко бьётся жизнь, Кроули получил ничто, ступил на грань небытия буквально. Демон же.
Тот самый, что второй раз за жалкие шесть тысяч лет уничтожил самое дорогое, что у него было. Давайте поплачем над Кроули, м? Он тут тот, кто действительно страдает, пусть и сам в этом виноват. Точнее, он даже страдать уже не может. Изнемогающий, не имеющий на страдание права, такой умный, такой сильный, такой слабый, хрупкий и глупый. Не заметивший, что игра стала жизнью, шутка превратилась в жажду воздуха и воды. Месть стала единственным обезболом, глотком воздуха, которым ненадышишься, который Кроули себе перекрыл.
Ну как перекрыл... Зависит от того, что решит ангел.
И отдельно не могу не орать от вот этого вот прекрасного:
Азирафель отвернулся от Бога.
И Бог закрыла глаза.
Ад — это не грешники. Это не ложь, не зло и не ненависть. Ад — это просто отсутствие Бога.
Я даже не знаю, от чего меня больше размазывает. От того, что даже упиваясь своей обидой, Кроули всё равно — не смотря ни на что, вопреки оглушающему желанию снять вину с себя и возложить на Неё — всё равно оставляет первое действие за ними. За теми, кто был оставлен. Не просто так, в ответ на.
Или от этого больного, отчаянного, неизбытого преклонения перед Ней и по сей день.
Или от того, как демоны (все скопом и каждый по отдельности) должны страстно завидовать грешникам, павшим в и руки, но всё равно любимых. Тем, кого готовы простить и принять обратно. Глупым смертным, которых любят всегда, от которых не отводят глаз никогда, не смотря на то, сколько боли и обиды они причиняют и себе, и Ей, сотворившей и и любящей. Представаляете, как демоны века и тысячелетия захлёбываются болью и завистью к тем, кому они пытаются создать ад, н уступающий их аду. И всю вечность распяты на осознании того, что ничто и никогда не сравнится с отсутствием любви.
А теперь финита, самое прекрасное, самое изумительное, те самые осколки, что впиваются Кроули в ладони, но которые он не может почувствовать.
Возможно, Азирафель возненавидит его, когда очнётся. Демоны не способны любить, но умеют ненавидеть. И это хоть как-то заполнит пустоту.
Вот в чём главная беда их, демонов. Не в том, что не любят их, Боже правый, это никогда не было самой большой бедой, беда в том, что не любят они сами. А Бог есть любовь. И пока любовь в вашем сердце, Бог тоже в вас, даже если вы не чувствуете взгляда, не чувствуете Бога, Бог всё равно в вас.
А Азирафаил - любит. И его ад совсем не тот, что у демонов. Он и сам не стал демоном, потому что стать падшим ангелом не то же самое, что стать демоном. Потому что раз уж обретена свобода воли, то творить зло или добро, или ничего не творить - всё это личный выбор каждого.
А ещё Кроули тоже любил. Шесть тысяч лет. А потом превратил всё это в осколки, и теперь ему конечно же по настоящему пусто, потому что как ещё может быть, когда нет Бога в душе, верно?
Порыдаем над Кроули, м?
Там ещё есть вторая часть, но она в процессе перевода и мне очень, бесконечно интересно, станет ли вторая часть о возвращении Кроули Бога в его душу. Это было бы ослепительно, иссушающе и вдохновляюще красиво. Исцеление через боль, как выдёргиваемые из ран осколки. Говорят, что разбитое стекло обратно не склеишь, но можно снова расплавить и выдуть заново, рискуя получить в лицо лопнувшее раскалённое стекло. Но получив шанс увидеть хрупкое, бесценное чудо снова на своей ладони.
Возможно, демоны тоже умеют учиться на ошибках? Хотя бы на своих. Хотя бы повторив их ещё раз.

Comments

[Z-I]

Это шикарно. Это ослепительно шикарно. Спасибо.

[Сумасшедший Самолётик]

Z-I,

Это шикарно. Это ослепительно шикарно.

Да! Да-да-да! Просто разламывает мозг изнутри и падаешь в него, падаешь

Спасибо.

Не за что. Прекрасным надо делиться.