Свечи

[Сумасшедший Самолётик]

Название: Свечи
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета:  Arrkat
Размер: 946 слова
Пейринг/Персонажи: Элвис/леди Старбрайт
Категория: Гет
Размещение: скажите куда
От автора: тема леди Старбрайт была ужасающе нераскрыта в каноне

Маралин любит зажигать свечи, потушив осветительные шары. Всегда любила. Ей казалось, что пляшущее, дрожащее пламя творит древнюю магию исчезнувших шаманов, наполняет воздух силой и чудесами. В детстве старший брат смеялся над ней, говорил, что она сама себе всё придумала, и ужасно досадовал, когда она смотрела на него, как на несмышленыша. Конечно же она знает и всегда знала, что всё это её выдумки и воображение, но что с того? Ей нравятся свечи. Точка.
Так она и сказала больше десяти лет назад принцу, когда тот с по-королевски неподвижным лицом повторил ей то же самое, что в детстве говорил Эрик. Только вежливее, без насмешки (не подавая виду, по крайней мере) и подробнее. Гораздо подробнее. Почти час вещал, и к концу его речи Маралин, какая она ни была тогда молоденькая и наивная, не сомневалась, что или понравилась принцу, или он её невзлюбил с первого взгляда. И испугалась тогда ужасно. До сих пор, правда, понять не может, какой вариант напугал её больше.
Вот тогда она и сказала ему, что ей просто нравится, а остальное — глупости и не имеет значения. По крайней мере, в её покоях. Элвис тогда так выразительно моргнул… честное слово, она не знает, как так можно было, не меняясь в лице, вложить столько эмоций — непонятных — в одно короткое движение веками. Хотя, возможно, Маралин сама себе это всё придумала.
А спустя полгода ей на день рождения доставили в подарок коробку фигурных свеч. Двенадцать лет прошло с тех пор, а почти все из них целы. Не поднималась у леди Старбрайт рука на подарок принца. Сначала на подарок принца, а потом — на первый его подарок. Жизнь незаметно сменила интонации с трепета на нежность.
Но сегодня, сегодня ей хочется достать из стола заветную коробочку, выбрать золотисто-молочную свечу и, аккуратно держа, чтобы не повредить вырезанные по воску цветы, установить в подсвечник одну из тех самых. Самых дорогих. Неповторимых. В такие вечера, касаясь чуда, подаренного ей дюжину лет назад — не свечи — она никогда не зажигает другие, ей хватает одного-единственного пламени, чтобы чувствовать волшебство, текущее в мире.
— Подумать только. — Элвис всегда подходит бесшумно, как только он может, но она даже не вздрагивает. Никогда, ни разу за годы их знакомства, Маралин не испугалась его появления, как будто что-то в ней всегда предчувствовало его приход. — Ты до сих пор их хранишь.
Его голос — тих и вкрадчив — вплетается в магию вечера, наполненную огненным мерцанием и стуком её сердца, так же естественно и легко, как её щека прижимается к его ладони на её плече. Маралин думает, что он всегда слишком уместен в её жизни, несмотря на то, что только из-за него в этой её жизни появилось столько лжи и тайн, секретов и возможного позора, от которого её хранит его тень, длиннее и гуще тех, что чертит закат.
— Тебя давно не было. — Она улыбается ему без всякого упрёка, мягко и ласково, и готова, кажется, умереть, когда он улыбается ей так же. Все девять лет, что знает эту улыбку и этот взгляд, Маралин не может привыкнуть и поверить, что он действительно улыбается ей — так.
Тогда, спустя три года с их знакомства, три года свечей в подарок, приглашений ко двору на праздники и разговоров о дороговизне кораблестроительства и рискованном земледелии вместо хотя бы приглашения на танец, он улыбнулся ей так при встрече, сразу, до приветствия, после трёхмесячной разлуки. А она, пропав от этого взгляда и улыбки окончательно, совершенно не подумав, сказала: «И я тебя». Глупая, влюблённая девчонка, провались они, эти дорогие корабли, сельские проблемы и свечи её любимые — тоже. И сразу поняла даже не то, как глупо это было (ничего глупого в её словах не могло быть, пока взгляд Элвиса был таким счастливым), а то, что они не одни, и рядом с её принцем стояла мэтресса Морриган. И Элвис тоже это понял и тут же перестал улыбаться.
Маралин тогда ждала, что её отругают, или даже их обоих отругают. За неподобающее поведение, за неподобающие отношения, за… Но мэтрэсса Морриган посмотрела на них, тяжело и понимающе, вздохнула и, качнув головой, отправила телепортом куда-то. В какую-то спальню, где они до полуночи сидели на кровати, держась за руки, и о чём-то говорили. Честное слово, даже спустя девять лет леди Старбрайт не может вспомнить, о чём именно, но надеется, что всё-таки не об экономике и ста способах открыть замок без ключа. А впрочем, даже если и о них, это всё равно была прекрасная ночь. Её пальцы в ладонях Элвиса, его тихий голос, от которого что-то дрожало больно и сладко в груди, ласковые, сияющие глаза, смотрящие на неё.
В ту ночь у них так ничего и не было. Она не была против, нет, она даже не думала об этом, но боялась проснуться, боялась разрушить магию его голоса и взгляда, а Элвис… Может, так же боялся, а может, чувствовал её страх и не торопил. Маралин никогда не спрашивала его потом.
— Дела. — Элвис обнимает её одной рукой, усаживаясь рядом, сжимает другой её запястье и молчит. Не потому что нечего сказать, о, что-что, а о чём рассказать у её короля всегда найдётся, даже не касаясь многочисленных государственных тайн, но он знает её любовь к молчаливому, спокойному любованию свечами и не хочет прерывать или мешать. Вместо этого он разделяет с ней это волшебство из детских сказок, о котором узнал после встречи с ней. А когда она сворачивается клубком, устраивая голову на его плече — и это единственный недостаток его роста — Элвис ласково гладит её волосы.
В такие моменты, иногда, леди Старбрайт жалко свою глупую королеву, которая даже не понимает, сколь много теряет. И как много имеет – тоже не понимает. Иногда. Не сегодня.
— Всё в порядке?
— Да, — она ни на грамм не лукавит. — Как там верфи?
— Лучше не напоминай, — с притворной тоской и отчаянием отвечает Элвис и тянется потушить свечу, раз уж она сама отвлеклась и завела разговор о личном. — Это не верфи — это безобразие…