Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Благими намерениями

Название: Благими намерениями
Автор:  Сумасшедший Самолётик
Бета: fandom Riders of the Sky 2018
Канон: “Меч Лун”, И. Сыромятникова
Дисклаймер: все права на мир и персонажей принадлежат Ирине Сыромятниковой
Размер: макси, 16 597
Персонажи: Родерик III, Карани, Мирандос, Джеймс Икторн и др
Категория: джен
Жанр: АУ, юст, драма
Рейтинг: G — PG-13
Иллюстрация: Королевский Маг
Краткое содержание: простая истина о том, куда приводят благие намерения известна давно и всем, но люди все также продолжают совершать эту ошибку, платить за которую приходится совсем не тем, кто ее сделал.
Примечание: посвящается Хозяйка Маленького Кафе
Предупреждения: все выжили. К сожалению.
Размещение: запрещено без разрешения автора

Ты потаенная дверь — Путеводная нить между тканью миров Верь в меня или не верь Я приду чередою запутанных снов Крахом немыслимым, Ярким, неистовым Счастьем скачусь по щеке Верь в меня пламенно, Верь в меня искренне Дремлешь в моей ты руке.

Ясвена — «Я буду с тобой»

Город был похож на сломанную игрушку, недавно красивую и радующую любого, кто видел её, теперь же вызывающую только стыдливую жалость и желание побыстрее выкинуть её, чтобы забыть и купить новую. Но город был настоящим, живым, пропитанным кровью тех, кто его защищал и пропахшим гарью и болью, и его нельзя было — даже будь такая возможность — выкинуть и забыть. Столица Сантарры лежала перед своим королём, и Родерик не мог отвести от неё глаз, чувствуя, как сжимается сердце от жалости и гордости, от горя, от страха не справиться.
«У тебя получится», — сказал Икторн, отправляясь домой. Провинции тоже требовали защиты и восстановления, но его величеству до боли не хотелось отпускать человека уже раз совершившего для этого города чуда. Родерик же был обычным человеком, он знал это и знал, что не умеет совершать невозможное. И всё-таки ему придётся сделать это, потому что ни этот город, ни эта страна не должны лежать в руинах.
Каждый день начинался затемно, а оканчивался за полночь, иногда его величеству казалось, что сон умещается где-то в паре морганий воспалёнными веками, а всё остальное время он читает, решает, слушает жалобы, просьбы, предложения, разбирается в спорах и наказывает казнокрадов, пытаясь понять, что можно украсть из казны, в которой остались только крысы и долги. И, не смотря на это, ему не хватало времени, чтобы сделать всё необходимое. И людей не хватало, которым можно было бы доверить то, что не мог сделать он. И денег не хватало ни на восстановление городов, ни на закупку продовольствия, а от чего отрезать и где экономить было решительно непонятно: без жилья люди просто замёрзнут в ближайшие же морозы, а без еды — умрут от голода. Рассчитывать на собственный урожай в этом году было бессмысленно, Твари не уничтожали посевы намеренно, но шли через них так, что разницы с целенаправленным вредительством не было никакой. Родерик разрешил охоту и рыбную ловлю в любых лесах и водоёмах, но через леса Твари тоже шли, а одной рыбой год не прокормишься.
Иногда ему казалось, что он сходит с ума, и эта мысль его не пугала, а радовала. Безумцы ничего не должны делать, безумцы ни за кого не отвечают, безумцы воистину счастливы в этом мире. Но, к счастью или сожалению, его разум всё ещё оставался с ним вместе с ответственностью и долгом. Порой Родерик боялся закрывать глаза, ожидая, что открыть их он уже не сможет, а на утро предполагались очередные встречи, переговоры и торги с теми, кто мог помочь добыть необходимые королевству ресурсы.
В один из таких вечеров в его кабинет впервые вошёл маг Зелёной Гильдии и со вздохом погасил большую часть свечей:
— Вам стоит выспаться, Ваше Величество, — его голос был мягким, как пуховая перина, и сочувственным настолько, что Родерик даже не успел разозлиться. А, может быть, просто не нашёл на это сил.
— Кто вы?
Маг на мгновение замер, а потом с виноватой улыбкой поклонился на ладонь глубже, чем обычно позволяли себе маги:
— Прошу прощения, позвольте представиться, я — Карани, Гильдия направила меня к вам исполнять обязанности Королевского Мага, пока не будет найден более подходящий кандидат.
Родерик поджал губы, чувствуя, как в груди, наконец, начинает тлеть злость, больше похожая на обиду:
— От Гильдии было мало пользы в этой войне с тварями.
Карани молча и покаянно склонил голову:
— Мы не смогли оценить угрозу верно — наша вина.
— Надеешься, что повинную голову меч не сечёт?
— Надеюсь исправить ошибки и искупить вину, — возразил Карани и, не смотря на его спокойствие, Родерик почувствовал, что маг счёл его вопрос оскорбительным и унизительным.
— Не ты принимал решения за Гильдию, — отмахнулся король, стараясь смазать возникшее от его слов напряжение. Ссориться с собственным Королевским Магом было и бесполезно, и глупо. Проблем хватало и без тех, что мог создать оскорблённый чародей. — Я был несправедлив, не принимай близко к сердцу.
Карани грустно улыбнулся:
— За Гильдию — нет, но если бы я раньше понял, что Ирвинес предал нас всё могло случиться иначе, — в голосе мага звучала вина и боль, и Родерик вспомнил его имя. Именно им было подписано письмо с предупреждением о предательстве молодого де Оберона и Ирвинеса из Раша, призвавшего Тварей в Сантарру.
— Нельзя предугадать всего, — наконец сказал король, обрывая повисшее тяжёлое молчание. — Я рад, что вы всё же прибыли к нам, однако, сегодня я не смогу больше уделить вам времени, давайте встретимся завтра после обеда?
— Конечно, — Карани снова поклонился, но не ушёл. — Примите мой совет, Ваше Величество, отдохните сегодня. Мертвец не сможет ничего сделать.
Родерик хотел отмахнуться от чужого беспокойства, но разделённая вина (за то, что не смог сделать один, за то, что не может сделать другой) внезапно развязала язык:
— Не могу спать.
— Понимаю, — кивнул маг и, подойдя к нему, опустился на колени, взял за локоть, заглядывая в глаза снизу вверх. — Вы заботитесь об этой несчастной стране, но позвольте мне позаботиться о вас. Ради Сантарры.
«Я не так уж ей нужен, — подумал Родерик. — Я, может быть, хочу исчезнуть…», — это была трусливая, недостойная мысль, и он почти сдался.
— Это всего лишь бессонница. С ней ничего не поделаешь.
— Я же волшебник, — Карани смотрел на него тепло и понимающе, а от его пальцев, удерживающих короля, расходился мягкий жар. — Иногда я могу совершать маленькие чудеса, если Ваше Величество позволит мне.
Родерик смотрел в усталые, тёмные, как шоколад, глаза несколько секунд, а потом согласно закрыл глаза:
— Я буду вам благодарен.
Ему нужно было, действительно нужно было отдохнуть, взять где-то силы, чтобы идти дальше, и если этот маг мог ему помочь…
— Спасибо, — в голосе Карани было столько чистой, горькой благодарности, как будто Родерик согласился сам помочь ему, а не принять помощь. От этого было непривычно неловко, как когда-то давно, в детстве, когда получал незаслуженную похвалу, и сам видел её несправедливость. Тогда хотелось исправиться, дотянуться до того уровня, когда слова взрослых стали бы соответствовать правде.
Карани довёл его до покоев и, дождавшись, пока Родерик устроится в постели, накрыл его глаза тёплой ладонью:
— Не беспокойтесь ни о чём, Ваше Величество. Завтра будет новый день.
— Может, мне ещё овечек посчитать? — насмешливо и смущённо спросил король.
— Если вам это помогает расслабиться, — едва слышно отозвался маг, и Родерик ничего не ответил, проваливаясь в тёплую, мягкую тьму, дарящую отдых, а не смерть. Наконец-то.

Это был первый день за много недель, который Родерик проживал не в полусне, одуревшим и отупевшим от усталости, но кроме прилива сил (на фоне его вчерашнего состояния — грандиозного) он не мог отделаться и от нового приступа отвращения ко всем, окружающим его людям. Казалось, что никого не заботит ничего, кроме собственной выгоды. Родерик пытался одёргивать сам себя, не перегибать палку, но ничего не мог изменить в том, что беда вымыла наверх всю накипь. И её нужно было счищать, смывать, обнажая снова если не лучшее, то хотя бы полезное в людях. Напоминать им где и для чего на самом деле нужны их многочисленные таланты. Родерик помнил, что у отца это получалось само собой, помнил, как, не замечая, то же самое делал Икторн, и в душе начинала клубиться зависть к ним, злость, что они бросили его здесь разбираться в одиночку. И только к вечеру он вспомнил, что должен был встретиться с магом, который так и не пришёл к нему.
«Прелестно», — ядовито подумал Родерик, поднимаясь из-за стола и направляясь в сторону башни мага. Пренебрежение чароплёта, которому вчера Родерик позволил подойти слишком близко, не смотря на то, что видел впервые, оказалось последней каплей в чаше королевского терпения. Он шёл устраивать скандал, такой, очень благообразный под названием «Его Величество недоволен», и Карани был сам виноват в том, что станет козлом отпущения для всего, накопившегося в душе его короля.
Дверь в башню была не заперта, и войти во внутренние покои мага не составило никакого труда. К удивлению Родерика нигде не было видно Стража Карани, впрочем, это было неважно, останавливать короля тот бы всё равно не посмел. Стучать в приоткрытую дверь кабинета Родерика не счёл нужным и зашёл, не придерживая шага, чтобы напороться на вид мага, зарывшегося в стопки бумаг, в окружении артефактов, зелий и чего-то ещё явно магического, но непонятного. Казалось, Карани, нервно вскинувшийся на скрип петель, не успел даже начать разбираться в кабинете.
— Ваше Величество? Что? О… — маг бросил короткий взгляд в окно, и черты лица как-то резко, будто по щелчку, оплыли от усталости. От внезапного осознания своего состояния? — Боже мой, я думал ещё…
— Я понял, — вздохнул Родерик, понимая, что и в этот раз у него не выйдет выпустить пар. Злиться на Карани, забывшего о времени так же, как и он сам, не получалось. Это было удивительно, потому что с момента коронации люди в основном вызывали раздражение, но тем не менее маг умудрялся вызывать в душе смесь понимания и спокойствия. — Я тоже только сейчас вспомнил, что мы должны были встретиться.
— Я приношу свои извинения, — Карани прижал ладонь к груди на удивление не пафосным жестом. — Могу предложить в искупление своей вины успокаивающий чай.
— Полагаете, мне нужно успокоительное? — приподнял бровь Родерик.
— Не знаю, — пожал плечами маг и улыбнулся. — Но мне — нужен наверняка. Хотя я тут всего первый день.
Король невесело рассмеялся:
— Не думаю, что чай сможет нам сильно помочь, но почему бы не попробовать?
Карани кивнул и отошёл к небольшой жаровне, над которой занялся колдовством ещё более загадочным, чем настоящая магия, смешивая из известного всем сена чай. Это было забавно и уютно, и Родерик даже почувствовал, что не прочь вздремнуть четверть часа прямо в кресле, под шипение чайника и запах трав.
— Вы себя не бережёте, — укорил его, обернувшийся на мгновение, маг. — Это неправильно.
— Столице не хватает провианта, вот что действительно неправильно, — отозвался он, не открывая глаз. — И не только столице.
— Вы добрый король…
— К Тварям доброту, — вызверился Родерик, у которого комплименты в его адрес вызывали уже отчётливую тошноту. — К Тварям милосердие и людей, но если начнётся голод — мою голову подадут на обед.
Карани поставил перед ним чашку и замер, не отходя на своё место:
— Это, без сомнения, будет ужасно и несправедливо.
Родерик открыл глаза и со злостью, до боли сжал руку мага в своей:
— Этого не будет!
Карани смотрел на него, не вырывая руки, не морщась от боли, только смотрел и смотрел, а потом то ли склонился в поясном поклоне, то ли наклонился к своему королю:
— Конечно. Я верю в вас. Мы справимся.
Родерик раздражённо (на самого себя, не на мага) оттолкнул его и растёр лицо ладонью.
— Я устал. Я просто устал, Карани. И я снова сорвался на тебя… Прости.
— Вам не за что просить прощения, — волшебник вернулся в своё кресло. — Но для меня честь — узнать, что вы мне настолько доверяете, что позволяете себе расслабиться.
«И это неправильно», — про себя закончил его мысль Родерик. Не было никаких причин относиться к Карани по-особенному, выделять его среди других людей. Маги ничем не отличались от других людей и думали только о себе, но… чувство тишины, минутного покоя, когда кажется, что не нужно никуда бежать, что-то меняло и искажало в Родерике. Хотелось верить. Казалось, что это тот человек, что может и хочет подставить своё плечо под тот груз, что свалился на молодого короля. Нужно было отказаться от этой иллюзии. Лучше прямо сейчас или хотя бы с завтрашнего дня.
Чай обжигал губы и язык, но Родерик всё равно не отставлял его остынуть, медленно цедя глоток за глотком, слушая рассказ Карани о том, что он нашёл и что не нашёл в кабинете своего предшественника. Это был почти рабочий доклад, так что не приходилось даже чувствовать вину за бездарно растрачиваемое время. На счёт некоторых бумаг он даже мог просветить мага. Часть интересующих того записей последнее время хранилась у него в кабинете, и король пообещал завтра её вернуть.
— Это великодушно с ваше стороны, — дежурная вежливость в исполнении Карани казалась сердечно-искренней, и Родерик чувствовал смутное раздражение от этого. Он не делал ничего особенного.
— Вы в них понимаете больше моего. Разумно, что они вернутся к вам, раз уж при дворе снова появился Королевский Маг.
А потом разговор перешёл на обсуждение дел самого Родерика, и Карани даже подал пару идей на счёт провианта и более эффективного восстановления отрядов городской стражи. Несколько раз они слышали, что некоторые министры пытались найти короля, но Родерик предпочёл остаться ненайденным. Это был всего второй разговор за эту неделю, когда собеседник не поддакивал и обещал в таких формулировках, чтобы через два дня иметь право сказать «я же говорил, что у меня не получится», а действительно предлагал что-то по делу, критиковал неудачные на его взгляд идеи. Родерику было мало одно только министра сельского хозяйства, имеющего своё мнение и, что важнее, готового и отстаивать его, и отвечать за это.
Когда городские часы пробили полночь, Родерик стал прощаться.
— Я провожу вас, — тут же встал Карани.
— Мне не нужна нянька, — нахмурился король. — И колыбельные на ночь — тоже.
Маг молча склонил голову, не споря, но и не садясь обратно. Стоял, застыв, послушный чужой воле, но не согласный. Родерик смотрел на него, и в груди ворочалось раздражение (от того, что хотелось отказаться от собственных слов и согласиться) и благодарность (за то, что кому-то не всё равно, за то, что кто-то ещё видит в нём человека).
— Не нужно, Карани. В самом деле — не нужно.
Маг склонил голову ещё чуть — на полпальца — ниже. Но продолжил стоять.
Родерик вздохнул и, махнув рукой, вышел, а когда услышал негромкие, спокойные шаги за спиной не стал оборачивать и повторять сказанное, сделав вид, что его взмах действительно был разрешением. А, впрочем, он не был уверен, что мог бы абсолютно искреннее сказать, что это не так.

Следующий месяц казалось, тянулся вечность, но пролетел в одно мгновение. По крайней мере, если судить по усталости и тому, как мало успелось сделать. И тем не мене, стало всё равно легче. В королевстве всё ещё была дырка на дырке, всё ещё дыра вместо казны, всё ещё недобитые разбойники всех сословий бродили по дорогам, будоража людей, но голод — то, чего Родерик боялся больше всего — больше не нависал над Сантаррой. Да, продовольствия не хватало, чтобы наесться всем вдоволь, но голодная смерть тысячам его подданных больше не грозила. И даже с жильём всё более менее решилось, когда до баронов наконец-то (не без помощи Икторна) дошло, что если люди вымрут — не с кого будет собирать налоги.
Наконец-то можно было хотя бы ненадолго выдохнуть и прийти в себя.
Они сидели с Карани в дворцовом парке и дышали воздухом, пахнущим влажной землёй после вчерашнего дождя. Это успокаивало и настраивало на философские рассуждения.
— Объясни мне, — позвал Родерик мага, и тот обернулся. — Не все Твари тьмы похожи на бессмысленных восставших мертвецов, значит, они должны к чему-то стремиться. Однако складывается ощущение, что единственное чего они хотят — это разрушение. Разве подобное возможно?
Это был не первый разговор о Тьме, но обычно Карани тут же обрывал его. И в этот раз у него снова появилось то же самое выражение лица, как будто он каждый раз сожалел, что разговор о магии приходит к этой точке.
— Вам не стоит вообще думать о мотивах Тьмы и её порождений, — маг вздохнул и сорвал какую-то травинку, растёр её между ладоней, чтобы глубоко вдохнуть травяной запах. — Это запрещено.
— Это тупик, и ты сам это знаешь, — возразил Родерик и наткнулся на грустную, понимающую улыбку. — Нельзя победить то, что не понимаешь.
— Нельзя сражаться с тем, что понимаешь, — Карани отвернулся и теперь смотрел прямо перед собой. — Вы переоцениваете сложность и непостижимость Тьмы. Она обычный захватчик, желающий получить наши земли и ресурсы, вот к чему она стремится, вот чего она жаждет. Того же, чего хотел бы любой завоеватель: уничтожить тех, кто представляет угрозу и ассимилировать тех, кто будет полезен. В сущности, всё то же самое, что хотел бы сделать любой ваш сосед, вздумай он напасть на вас.
— С соседом всегда можно договориться, — поморщился Родерик. — И даже если уступить ему часть территорий, то твои бывшие подданные смогут продолжить спокойно жить уже под его управлением так же, как жили до этого.
— Положим, не так же, — возразил Карани. — А по законам своей новой родины. Если повезёт, они будут не слишком отличаться от предыдущих, но может статься и так, что разница будет разительной.
— Хочешь сказать, что у Тьмы просто сильно отличаются законы от привычных нам?
— Нет, — отрезал маг. — Я ничего не хочу сказать. Нам вообще не следует об этом говорить, — он резко встал со своего места. — Прошу прощения, Ваше Величество, — и исчез до того, как Родерик успел его остановить.
Впрочем, оно и к лучшему. Карани был слишком магом, впитавшим страх перед знанием, но король не мог позволить себе такой слепоты. Ему нужно было понять, что делать с самым страшным врагом Сантарры. И не только Сантарры.
Если есть шанс, хотя бы один шанс, договориться и не лить раз за разом кровь… Родерик обязан испробовать его.
«Значит, обычный завоеватель… А у завоевателя должны быть генералы или кто-то ещё, кто будет руководить рядовым составом. Вот с кем, возможно, имеет смысл поговорить».

К концу года Родерик не нашёл ничего лучшего, чем заболеть, и Карани поселился у его постели, ежечасно проверяя самочувствие, отпаивая своими эликсирами и шепча заклинания.
— Со мной всё в порядке, — в раздражении отмахивался король, но маг оставался неуступчивым и отказывался оставлять его одного.
— Я должен быть уверен, что так будет и дальше, — соглашался с его словами, но не намёками и требованиями Карани. — В любой момент может начаться кризис.
— Ты зануда.
— Я ваш Королевский Маг.
И так повторялось каждый раз, когда Родерик хотел остаться один, потому что присутствие мага давило на голову, мешало размышлять и буквально требовало поделиться мыслями.
— Если это завоевание, — едва различимо шептал король, проглотив очередную дозу лекарства, — то должны быть те, кто ведут войска, верно?
Ладонь Карани — в этот раз благословенно прохладная — ложилась ему на лоб лаской и поддержкой, и Родерику казалось, что маг кивает ему, поощряет его говорить дальше.
— Значит, они точно разумны. И они должны понимать, что делают, и нас тоже должны понимать, — судорожно, торопясь, с трудом проталкивая через горло слова, продолжал король. — Чтобы достигать успеха, они должны понимать с кем сражаются.
— Да, — негромко, спокойно соглашался с ним маг, и Родерик облегчённо смежал веки. Впервые — наконец-то — Карани не требовал выбросить мысли из головы, а слушал и, кажется, даже внимательно. — Вы правы, Ваше Величество. Они должны постигать наш мир.
— Ты говорил, что Гильдия запрещает понимать Тьму, потому что это по их мнению значит… — горло перехватило, и Родерик благодарно отпил из чашки, поднесённой Карани. — Значит, что ты уподобишься ей.
— Станешь её частью, продолжением её мысли, — отозвался маг, но в голосе его всё ещё не было ничего, что могло бы остановить рассеянную речь короля.
— Да. Что-то такое, — он снова сделал глоток. — Но коли Гильдия так умна, что решила, будто понимание делает тебя продолжением постигнутого, разве… кххххх…
— Тш, — а вот теперь ладонь, касающаяся его волос, просила тишины. — Я понял, о чём вы, не беспокойтесь. Да, в этом есть разумное зерно, если создания Тьмы всё это время стремились к пониманию нас…
— Они уже должны быть ближе нам, чем… ей. Или… не знаю.
Карани кивнул, и Родерик почувствовал облегчение от того, что он не остался один на один с этой мыслью. С этим пониманием. Хорошо, что в этот раз всё будет не так, как в момент коронации, он не останется с небом лицом к лицу в одиночестве.
— Ваше Величество, — маг обтёр его лицо влажным полотенцем, — вы желаете, чтобы я выяснил это?
Родерик, едва не провалившийся в беспамятство, удивлённо распахнул глаза:
— Ты серьёзно?
— Что заставляет вас сомневаться? — казалось, Карани был готов оскорбиться, но улыбка у него была беззаботная. — Скоро должен приехать новый Королевский Маг, который сменит меня — хороший мальчик, вы наверняка поладите — и я смогу совершенно свободно заняться этим вопросом. Если Ваше Величество того желает…
Родерик молча выпростал руку из-под одеяла и благодарно сжал пальцами плечо мага. Тот понимающе кивнул, и больше они в тот день и вообще до окончательного выздоровления короля к этой теме не возвращались.

Родерик сидел в кабинете Карани и, хмурясь, слушал, что творилось при дворе во время его болезни.
— Я слишком расслабился.
— Я говорил вам неоднократно повторял, что вашему величеству следует больше думать о себе, — маг выглядел встревоженным и недовольным, что в изрядной степени раздражало короля. — Мертвецы…
— Ничего не могут сделать, — сухо закончил Родерик, набившую оскомину фразу. — Ты постоянно только это и твердишь.
— А вы меня не слушаете, — кажется, Карани слишком привык, что ему многое позволялось и теперь считал возможным поучать короля.
— Я и не должен!
Маг замолчал, как будто его ударили, а потом молча, как в первую встречу, склонил голову:
— Несомненно.
Родерик досадливо поморщился: ну вот опять, ни слова в свою защиту, но король чувствовал себя как обвиняемый на суде. Ужасные манеры.
— Прекращай. Лучше скажи мне, то, о чём мы говорили… — он замялся, подбирая слова. В горячечном бреду говорить было легко, теперь же всё было иначе. Болезнь могла оправдать его слова, но сказанные в ясном сознании — они могли стать причиной для… Что будет делать Гильдия, что будут делать соседи и собственные подданные, если им сказать, что Родерик близок Тьме? Если его неправильно поймут… Никто не защитит его, даже те, кого можно было бы считать верными.
Но за этот год они с Карани стали хорошо друг друга понимать, и магу не требовалось ждать окончания вопроса:
— На следующей недели Мирандос уже будет здесь, и если Ваше Величество этого желает, я всё ещё готов выполнить волю моего короля.
— Ты не мой подданный.
— Позвольте это решить мне, — то ли возразил, то ли попросил маг. — Каждый сам решает кому служить.
Родерик встал и, обойдя стол, встал за спиной Карани, положив ему на плечи свои ладони:
— Я запомню, — он наклонился, касаясь щекой чужого виска. — Я запомню это, Карани.
Маг накрыл его ладони своими, прижав к себе плотнее:
— Я знаю, Ваше Величество, — его голос был отстранённо безмятежным. — Вы не забываете тех, кто рядом с вами. И тех, кто ушёл — тоже.
Старая, привычная злость и обида на Икторна, выбравшего своё графство вместо Сантарры, снова подкатила к горлу, и Родерик до боли сжал пальцы Карани:
— Хорошо, что остальные этого не знают.
— Они будут удивлены.
— Да.
А спустя несколько дней ко двору прибыл новый маг, и Родерик смотрел на него из окна с недоумением: Мирандос казался хорошо воспитанным и тревожным, понимающим куда приехал и смущённым этим. Сразу вспомнилось, что хорошие маги обычно не оказываются при дворах королей, и это лучше любых других доводов доказывало, что Карани не мог и дальше здесь оставаться. Что ж, смущение Мирандоса можно было понять: кому будет приятно получить должность, пусть почётную, но яснее любых слов говорящую, что от тебя не ждут ничего. Ни выдающегося, ни плохого. Знак доверия для слабой посредственности…
— Он заменит тебя? — в голосе против воли прорвалось сомнение.
— Нет, — кажется, Карани развеселило это предположение. — Он станет вашим Королевским Магом. Для того, чтобы следить за проявлениями Тьмы и докладывать о них Зелённой Гильдии.
— Только за Тьмой?
Родерик не верил в такую избирательность. К нему приехал слабосильный шпион, который будет стремиться выслужиться перед своими хозяевами, в надежде, что они оценят и… он не знал, что именно надеялся получить за свои старания маг, но что-то — наверняка. Такой же, как предыдущий маг, сбежавший, стоило только Тварям подойти к столице. Трус и ничтожество, бесполезный, когда его искусство действительно необходимо, но готовый поучать и мешать, пока ещё можно что-то сделать заранее.
— А разве он может большее? — прервал его размышления Карани. — Не будьте к нему столь суровы. Мирандос, я уже говорил, хороший мальчик, старательный и исполнительный. Он верит тем, кого считает авторитетами. Не сомневаюсь, что вы сможете найти с ним общий язык.
— Вот как? — хмыкнул Родерик и посмотрел на новенького, уже входящего в ворота замка с большим интересом. Прицениваясь. — Хорошо, с этим мы разберёмся. А когда ты уезжаешь?
— Через два дня, — отозвался Карани после недолгого молчания. — Передам дела Мирандосу, соберусь и сразу отправлюсь. К чему тянуть?
Король кивнул и благодарно сжал локоть мага:
— Хорошо. Вряд ли мы успеем увидеться ещё раз до твоего отъезда.
— Да, — Карани отступил на шаг и склонился в неглубоком поклоне. — Будьте осторожнее, Ваше Величество.
— Не беспокойся об этом, — Родерик положил ладонь на затылок мага и сильнее чем ожидал от себя сжал в горсти светло-русые волосы. — Не сомневайся во мне. Даже не думай.
У Карани странно, холодно и весело, сверкнули искры в глазах:
— И в мыслях не было. Это только беспокойство о вашем замысле.
— Хорошо, — он отпустил своего уже не Королевского Мага и отвернулся, размышляя о собственной реакции. — Иди, у тебя не так много времени осталось, лучше потрать его на дело, а не бессмысленные разговоры.
— Конечно, — Карани улыбнулся, уверенно и спокойно, и ушёл. Следующие полгода они больше виделись.

Мирандос смотрел на короля и понимал, что тот отнюдь не в восторге от его появления в замке. Родерика нельзя было упрекнуть в негостеприимстве или пренебрежении, но лёгкий разочарованный холодок струился вокруг него при каждой их встречи, сквозь все улыбки и приветливые слова. Это не должно было удивлять, после наставника Мирандос действительно должен был казаться весьма неказистой заменой, но, не смотря на понимание своих возможностей и разницы между ним и Карани, такое отношение всё равно царапало, задевало так же, как разочарованно доброжелательные взгляды учителей в юности. Хотелось доказать, что он может больше, что он заслуживает большего уважения, а не просто снисходительной вежливости, однако реальность была такова, что старательная посредственность — это всего лишь старательная посредственность. Как в глазах других магов, так и по мнению обделённых даром. И новое назначение ничего не могло изменить в привычном ходе вещей. Тем более, если сравнивать его с Карани.
— Прибыл по вашему распоряжению, Ваше Величество, — Мирандос знал, что ведёт себя подобающим образом, в конце концов, знание придворного этикета было одним из требований к Королевскому Магу, но всё равно чувствовал, что делает что-то не правильно. Что-то не так в глазах короля. Не так, как его предшественник.
— Спасибо, — любезная улыбка Родерика казалась искусственной. — Вы уже успели проверить сигнальные сети? Не хочу чтобы какая-то Тварь смогла подобраться незаметной к горожанам.
Маг опустил взгляд:
— Я в процессе. Это занимает много времени, ведь каждый узел приходится осматривать отдельно…
— Ясно, — оборвал его Родерик, незаинтересованный в оправданиях. — Займитесь параллельно защитой замка. Через месяц состоится собрание баронов, и к этому моменту, я надеюсь, вы успеете закончить хотя бы с этим.
Мирандос почувствовал, как краска бросилась в лицо:
— Конечно, Ваше Величество.
— Постарайтесь, — в голосе короля было смешанно равнодушие пополам с недоверием. — Я полагаюсь на вас.
«Потому что других вариантов нет», — ясно, как будто произнесённое вслух, слышал маг. Когда выбор между ним и ним, Родерику просто некому больше доверить магическую защиту собственной резиденции. Наверняка, он выбрал бы кого угодно другого, будь такая возможность.
— Я понял.
И сказанное, и, даже ещё лучше, несказанное. Правда, абсолютно неясным было то, что он мог с этим пониманием сделать.
«Родерик — хороший король, — на прощание сказал ему отбывающий Карани. — Может быть, не самый лёгкий в общении, но он любит эту страну, болеет за неё и всё ещё помнит, что его отец не дождался от Гильдии никакой помощи, кроме Фернандоса, но тот был здесь по собственной воле. Тебе будет тяжело, но не держи тяжесть на сердце, — старший наставник коротко обнял его, стоя в дверях. — Доверяй его величеству. Со временем вы наверняка сможете найти общий язык. Я тоже буду заглядывать в гости. Не волнуйся».
Сейчас возможность поладить с королём казалась нереальной, настолько Родерик не желал видеть в нём… человека? Или человека, способного принести пользу? Порой Мирандосу казалось, что для Его Величества только такие и существуют, а все, кого он мнил бесполезными для себя (или для Сантарры?) оценивались не выше бессмысленного скота.
Заботы по дополнительной защите замка отнимали слишком много сил и времени, так что на проверку сети оповещения о тёмных Тварях их уже почти не оставалось. Но Мирандос рассудил, что её он доделать ещё успеет, тут ему точных сроков не обозначали, а вот к моменту, когда в столице соберётся цвет аристократии следовало быть максимально готовым. Дни сменяли друг друга, и маг чувствовал, как ему хочется всё бросить, махнуть рукой, всё равно некому проверять качество его работы, но каждый раз когда Эрик, его молчаливый, верный Страж, приходил, чтобы напомнить об ужине или необходимости сна, Мирандос только отмахивался, стараясь сделать всё как можно лучше.
— Господин… — Эрик стоял на пороге с тарелкой супа. — Хотя бы поешьте, я принёс.
Маг со вздохом отложил изучаемый пергамент. Отказывать Стражу было неразумно да и идти ведь никуда теперь было не нужно, можно потратить на еду пять минут.
— Давай.
— Спасибо, — в глазах Эрика мелькнули тихие радость и облегчение, заставившие Мирандоса задуматься о собственном графике. Обычно его старший Страж не позволял себе демонстрировать своё отношение к решению мага. Наверное, он слишком большой кусок пытается откусить в последнее время. Настолько, что даже Стражи уже не могут игнорировать свои сомнения. Плохо дело. Если так будет продолжаться… а, собственно, что? Эрик наябедничает в Гильдию? Мирандос даже хотел бы посмотреть на этот донос, в котором его бы обвиняли в том, что он слишком много работает.
Стоило ему доесть, и между лопаток к позвоночнику прижалась сильная и аккуратная ладонь…
— Эрик?
— Простите, — казалось, Страж задержал дыхание. — Секунду…
И в следующее мгновение Мирандос почувствовал, как в него перетекла чужая накопленная сила. Этого ещё не хватало!
— Эрик! Что ты творишь?
У Стража в глазах появилось упрямое и почти злое выражение:
— Вы не даёте себе нормально отдыхать, но у меня с этим нет никаких проблем.
— Не тебе принимать подобные решения, — поджал губы маг. Не дело для Стража решать, что его маг не способен о себе позаботиться. — Ты меня понял?
Эрик побелел, но промолчал, плотно сжав губы. Он был не согласен, но его мнение в данном случае мало волновало Мирандоса:
— Эрик?
Он отправит его обратно, если Страж продолжит молчать. Возможно, тот почувствовал это.
— Я понял, — треснувшим, хотя, возможно, всего лишь от усталости, голосом ответил Эрик и прикрыл потускневшие глаза. — Я… прошу прощения. Я забылся.
— Иди, — отмахнулся Мирандос от его извинений, слишком злой, чтобы сказать, что всё в порядке, и слишком благодарный, чтобы продолжать ругаться. — Тебе следует отдохнуть теперь. Понял?
— Да, — Эрик встал и, поклонившись, вышел. Горе луковое, вот что с ним и его собачьим обожанием делать? Обычно он всё-таки держал себя в руках, а тут… Маг досадливо поморщился, и выбросил Стража из головы. Не до того сейчас.
Тем не менее, даже к собственному удивлению, спустя месяц он действительно закончил с магической защитой замка. Аккурат за два дня до собрания баронов. Было ли это поводом для гордости (я успел вовремя, не смотря на все трудности!) или же для стыда (еле-еле успел, будь собрание на три дня раньше — и всё) он решить не мог, а король ничего не спрашивал. Мирандос и хотел бы увидеть в этом доверие, но скорее причина крылась в том, что Родерик считал себя неспособным как-то повлиять на результат, а потому находил бессмысленным волноваться и расстраиваться из-за потуг своего мага.
— Завтра собрание, — сказал он накануне, даже не глядя в его сторону.
— Да, Ваше Величество.
— Проследишь за ним из своего кабинета, чтобы всё прошло тихо, понял?
Мирандос молча кивнул, размышляя, какое заклятье подойдёт лучше и не сразу спохватился, что не ответил:
— Да, конечно!
Родерик повернул голову в его сторону и слегка улыбнулся, коснувшись ладонью плеча:
— Не думайте, что я не вижу и не ценю ваших усилий, Мирандос. Я всё замечаю, но время сейчас тяжёлое… Да, тяжёлое. Не держите на меня обиды.
Горячая волна стыда за собственную мнительность поднялась в волшебнике:
— Что вы, Ваше Величество! Я и подумать такого не смел! — в каком-то смысле, это была правда. Мирандос действительно не держал обиды на короля Сантарры, видя причину единственно в собственной ограниченности, как мага, забыв, что мир отнюдь не вращается вокруг него.
— Хорошо, — кивнул Родерик. — Присмотри завтра за ними, хорошо?
— Конечно!
— И присмотрись… — начал король и замолчал, застывшим взглядом обратившись к окну.
— Ваше Величество? К кому мне…
— Ни к кому, — отмер Родерик. — Всё в порядке, просто присматривай за всеми понемногу. Больше ничего не надо.
Мирандос молча кивнул, но любопытство и недоумение грызли его изнутри. Однако приставать к королю с вопросами в первый же их человечный разговор — было неразумно. Возможно, завтра он и сам поймёт, кого Родерик имел ввиду.

Собрание баронов в этот раз прошло гораздо спокойнее и увереннее, гораздо удачнее, чем год назад. Теперь ни у кого не вызывало сомнений то, кто здесь король. Это никак не защищало от интриг и желающих, избавившись от него в отсутствии прямых наследников, занять его место. Тем более теперь, когда самый страшный и тяжёлый год после нашествия был прожит, а главные проблемы решены, корона выглядела всё более и более привлекательно. Но заговорщики — неизбежное зло возле любой власти, и Родерика радовало уже то, что теперь в нём видели короля, которого можно было хотеть свергнуть, но уже не получалось воспринимать как мальчишку, севшего на трон по недоразумению.
Отдельной проблемой стали отцы невест, чьё приданое с одной стороны могло помочь в решении оставшихся проблем, а родня, с другой, посодействовать в обретении вечного покоя.
— Понимаю твои сомнения, — подошёл к нему Джеймс сразу после того, как барон Нойшвиг, наконец, оставил его в покое со всеми тремя своими дочерьми. — Но тебе всё равно рано или поздно придётся выбрать себе невесту, ты же понимаешь.
— Королю не положено оставаться безбрачным.
— Королю не положено оставаться бездетным, — в тон ему продолжил Икторн, счастливый отец, влюблённый в своего сына, как пятилетние мальчишки влюблялись в первый, подаренный им, «всамделишний» кинжал. — Чем раньше у тебя появится наследник, способный принять у тебя корону, тем устойчивее будет твоя власть.
«Это при условии, что сын не окажется первым в череде желающих меня лишить её», — едко подумал Родерик, уверенный, что принц станет такой же проблемой, как и родня его потенциальной — любой — невесты. Но сватовство в исполнении Икторна — это было неожиданно. Оказывается, он всё-таки считал, что Джеймсу ничего не надо от него, верил, что что ему просто всё равно, как Родерик тут разбирается.
— И у тебя есть подходящая невеста на примете? — это было бы смешно, не будь так обидно.
— Откуда? — Икторн удивился, чем выбил обретённую, ядовитую почву из под ног. — Сестёр у меня нет, а дочерей — тем более. Не говоря уже о том, что даже мой старший сын — всего лишь ребёнок. Надеюсь, ты не планируешь дожидаться моей внучки?
— Хорошая идея, — растерянно отозвался Родерик, заново собираясь с мыслями. Это был первый разговор об устойчивости его власти без попытки примазаться к ней.
— Нет уж, — нахохлился Джеймс. — Ты мой король, я готов за тебя жизнь отдать и всё, что полагается по присяги, но внучку — не дождёшься.
«Прелесть какая!», — Родерик приобнял Икторна за плечи и проникновенно спросил:
— Почему?
— Во-первых, ты будешь слишком стар для неё.
— А мой сын?
— Тоже староват, но меня радует, что ты заговорил о сыне, значит, всё же не собираешься уклоняться от всех невест.
«Тьфу! — в сердцах подумал король. — Дался ему мой брак».
— А во-вторых ты что хотел сказать? — попытался он перевести.
— А, во-вторых, я хотел бы своим потомкам более счастливого будущего, — после короткого молчания признал Джеймс, и Родерика скрутило от зависти к малолетнему Дэвиду, от злости на старшего Икторна, который понимал — понимал, сволочь! — но всё равно бросил его здесь на год одного.
«Ты справишься», — звенело в ушах брошенное графом на прощание напутствие, вельможное одобрение и разрешение пахать, пахать на его — о, конечно всеобщее, но кого мы обманываем? — благо. Даже все эти жадные до власти аристократы не вызывали такой жгучей злости, как лояльный до мозга костей Икторн. Если бы Джеймс год назад протянул руку к короне… Родерик отдал бы её, признал чужое превосходство и отошёл бы в сторону. Помогал бы по мере сил наводить порядок в их несчастной, измученной стране, и радовался бы, что бремя этих забот легло не на его плечи. Однако Икторн был куда безжалостнее придворных лизоблюдов и Тварей Тьмы, он оставил его в одиночестве
Ты, чёрт возьми, справишься, вот и всё, что досталось Родерику вместо поддержки.
— Ясно, — он был король и он мог держать себя в руках. Мог оставаться спокойным даже тогда, когда горячая, злая лава вскипала внутри. — Что ж, раз не выгорело здесь, придётся искать где-нибудь в другом месте.
— Уверен, что ты выберешь лучшую, — широко улыбнулся Икторн.
«Мне не нужна твоя вера!» — хотел крикнуть он, но вместо этого добродушно улыбался.
— Лучшую уже выбрал ты, — не правда, а просто дежурный комплимент, но Джеймс улыбнулся так светло, что на секунду, не дольше, Родерику даже стыдно стало.
— Да, тут не поспоришь, — Икторн сделал шаг в сторону, собираясь покинуть его. Снова. — Но ты найдёшь не хуже, настоящую королеву для Сантарры.
«А жена для меня никого не волнует, — без всякого удивления закончил про себя озвученную мысль король. — Потому что я вообще не имею никакого значения, да, Джеймс? И вся твоя преданность — она только для Сантарры и её спокойствия, не для меня. Мне по твоему мнению должно удовольствоваться крошками с её стола. Что ж… попроб… посмотрим. Да, посмотрим».
Родерик смотрел вслед Икторну, не отрывая взгляда от поделочного Меча Лун, и размышлял о том, что не просто годы — века Ик’Торн был символом королевской власти в Сантарре куда более надёжным и верным, чем корона. Все это знали, Джеймс это тоже знал, и всё равно носил с собой фальшивый Меч Лун, то ли напоминая, что настоящий утерян и больше ничего не значит, то ли напоминая кому на самом деле должен принадлежать настоящий. Так же, как и корона. Сколько вариантов, сколько сомнений, и опыт не поддерживает в нём веру в людей.

Письмо от Карани пришло неожиданно и со стороны казалось малосодержательным, но Родерик узнавал в витиеватых строчках намёки на случавшиеся между ними беседы и подтверждения того, что они на верном пути. Это внушало уверенность, заставляя всё глубже и глубже вгрызаться в управление страной. К тому моменту, когда они будут готовы изменить мир, никто и ничто не должны быть в силах помешать им.
Меч Лун… Он мог бы стать аргументом в переговорах, но так же и препятствием, внушающим ненужный ужас второй стороне ещё только планирующихся переговоров. Однако меч был утерян. Так, по крайней мере, утверждали и его предки и Икторны, которые должны были бы им владеть. Нет, не так, которые и правили бы, сохрани меч в своих руках, правили бы и никогда не решились бы качественно изменить противостояние с Тьмой, слишком ограниченные и прямолинейные для этого.
В дверь кабинета постучали, и Родерик разрешил войти. На пороге стоял Эрик с вежливо-настороженным взглядом, король давно заметил, что молчаливый Страж относится к нему… прохладно. И, судя по всему, причиной тому послужил Королевский Маг. Такая собачья, бездумная привязанность казалось Родерику странной и забавной, но никак не влияла ни на отношения к магу, ни к его Стражу. Их предшественников связывали похожие чувства: тихая влюблённость с одной стороны, и невнимательное равнодушие с другой, вина за которое возлагалась Стражем на кого-то третьего. Только Фернандос, кажется, не то что оставшийся в столице — прибывший в неё, чтобы помочь ополчению, замечал своего верного спутника, но… Он ценил своего Стража, это верно, и не более. Порой, Родерику было интересно, как именно происходит воспитание Стражей в Зелёной Гильдии, что их выпускники так спокойно относились к столь пренебрежительному отношению к себе. А ведь единственное, чем маги на самом деле отличались от своих псов — их успели найти раньше. На взгляд короля такое везенье и пренебрежение волшебников должно было вызывать зависть и ненависть, однако воспитатели Гильдии справлялись с этим. И Родерик хотел бы знать, дело в каком-то особенном воспитании или без зелий и заклятий тоже не обходилось?
— Господин Мирандос велел передать вам его отчёт по востановлению следящей сети, — с поклоном нарушил размышления короля Страж. — Позволите оставить их?
Родерик ухмыльнулся: чтобы о нём, жестоком и коварном, не думал Эрик в его голосе не было ничего кроме светского почтения.
— Оставляй и можешь быть свободен.
— Благодарю.
Не то чтобы Родерик действительно мог приказывать ему, любой Страж мага по настоящему подчинялся только своему чародею, но правила игры требовали определённых условностей. Интересно, если попросить Мирандоса, он одолжит своего Стража? Наверняка, вряд ли даже проблему в этой просьбе увидит. В отличии от Эрика, маг относился к нему гораздо лучше. Было бы забавно, получить Стража с его почтительной и исполнительной враждебностью себе на некоторое время.

Карани изменился за этот год, черты его лица заострились, став более резкими и чётко очерченными, а голос потерял в мягкости, но он был всё так же радушен и улыбчив, в разговоре с Родериком.
— Вы были правы, Ваше Величество, — сказал маг, после короткого приветствия. — С Тьмой действительно можно вести диалог. Она только рада, что кто-то спустя столько лет наконец-то понял это.
Король смотрел в мага внимательным, лишённым каких-то эмоций взглядом и размышлял… последние месяцы, его посещали определённые мысли и сомнения: два года у власти не прошли даром, он многому научился.
— Над нерушимостью некоторых законов мы, люди, даже не задумываемся, пока нам не намекнут на это, — обронил он и, протянув руку, сжал волосы Карани больно и зло. — Да, Карани?
— Ваше Величество?
— Было забавно водить меня за нос, а? — мстительная злость и уязвлённое самолюбие искрило в крови энергией. — Ка-ра-ни?
Маг закрыл глаза и лицо его превратилось в безэмоциональную, отрешённую маску:
— Вы несправедливы ко мне, Ваше Величество.
— Вот как? — Родерик сжал светлые, медовые волосы и оттянул голову мага назад. — Продолжай, продолжай, я тебя внимательно слушаю. Оправдания — это всегда так интересно.
— Я не оправдываюсь перед вами, я всего лишь надеюсь объяснить вам свою…
— Хитрость?
— Трусость, — неожиданно чётко и ровно поправил его Карани. — Я боялся сказать вам прямо о своих сомнениях в поведении Гильдии и надеялся, что вы сами придёте к тем же выводам. Надеялся, что сначала мы станем союзниками…
— А потом ты продолжишь молчать? — всё ещё зло, но спокойнее притянул его к себе Родерик.
— Я не нашёл в себе сил, чтобы… признаться вам в своей… в своём страхе, — выдохнул маг. Родерик отпустил его и с силой, с размаху ударил по лицу:
— Никогда больше, — придерживая его за шею прошептал он на ухо Карани, даже не попытавшемуся увернуться от удара, — никогда, слышишь, не ври мне. Ты понимаешь меня?
Маг молча кивнул и, спустя секунду промедления, опустился перед ним на колени:
— Простите меня, Ваше Величество.
В глазах мага не было ни раскаяния, ни вины, только спокойная, уверенная отчуждённость, без самоуверенности и вызова, но и без какого-либо трепета. Это были не те извинения, которых Родерик хотел бы получить, но… это была та честность, которой он требовал. И правда между ними была в том, что Карани считал своё поведение не только правильным, но и разумным. Правда была в том, что Карани был уверен, что король поймёт это и примет его правду. Так же, как уже принял его идею о переговорах с Тьмой.
Родерик смотрел на него и чувствовал как в нём борются между собой желание выгнать мага, чтобы больше никогда его не видеть, и опустить ладони на его плечи, сказать, что всё в порядке, что он понимает, ему тоже было страшно в первый раз заговорить об этом.
— Не так быстро, Карани, — он наклонился и запустил пальцы в волосы мага, удерживая его голову, пока смотрел в безмятежно равнодушные глаза. — Ты отплатишь за это службой. Многолетней…
— Я уже говорил вам, — улыбнулся Карани, — вы — мой король. И если вы желаете, я буду рад поддержать вас на этом пути. Если я всё ещё могу рассчитывать на ваше доверие.
— Хитрый, — ответно улыбнулся Родерик. — Умный. Ты останешься со мной, считай это угрозой.
— Простите, — маг на секунду опустил веки, — но я не смогу. Для меня это — честь.
Карани улыбался почти так же, как делал это год назад, и король прижался лбом к его лбу:
— Этот твой «хороший мальчик» абсолютно бесполезен, ты знаешь?
— Вы к нему слишком суровы, Ваше Величество.
— Карани… ты меня раздражаешь.
— А вы мне сейчас врёте, — легко возразил маг, освобождая голову из его ладоней перед тем, как встать. — Мирандос старательный и он… наверняка старается, чтобы добиться вашего признания.
— Я заметил, — нахмурился Родерик. — Зачем ему это?
— Ему не хватает признания, — пожал плечами Карани. — И он хочет получить его от вас, раз не смог получить в Гильдии от старших коллег.
— И всё? — король не поверил, не мог поверить, что всё так… примитивно. — Эрика ему для того, чтобы погладить своё самолюбие не хватает?
— Эрика?
— Его старший Страж.
Улыбка Карани стала насмешливо снисходительной, не по отношению к Родерику, нет.
— Кого волнует мнение Стража? У него нет другого выбора кроме как или закончить жизнь в петле от тоски и досады, или обожать мага, который ему достался и быть счастливым тем, что есть. Пока этот… Эрик способен выполнять свои обязанности, Мирандос будет держать его при себе, но признание ему нужно от того, чьё мнение имеет вес.
— От него не так много толку.
— Разве именно это так важно, Ваше Величество?
Родерик опустился на малый трон и с интересом посмотрел на Карани:
— Думаешь, он может стать нашим единомышленником?
— Если мы не будем торопиться, — маг опёрся о ближайшую несущую колону спиной. — Мирандос жаждет вашего признания, моего уважения, жаждет силы и знаний, которые помогли бы ему занять более подобающее ему, по его мнению, положение.
Король улыбнулся:
— И мы можем ему это предложить при соблюдении определённых условий, верно?
Карани пожал плечами:
— Это не сложно. Главное, чтобы условия Мирандоса не испугали, и тогда… он будет даже полезен. По крайней мере полезнее, чем сейчас.
— И можно будет не опасаться доноса в Зелёную Гильдию, — Родерик опёрся щекой на ладонь и вздохнул. — Ладно, бог с ним, с Мирандосом, рассказывай, что ты выяснил за этот год. И раньше — тоже. Ты ведь знал больше, чем говорил, когда мы впервые встретились, верно?
Маг вздохнул, огляделся и, не найдя ничего подходящего, подошёл и сел на ступеньку у трона:
— Не намного. Я ведь не просто так опасался даже с вами говорить о своих сомнениях в правильности политики Гильдии. До того, как вы меня… поддержали, пригласили себе на помощь, я был… не осторожнее, нет, я просто не видел особого смысла бежать в этом направлении. В одиночку, без поддержки, это было опасно и бесперспективно.
— Заканчивай с прелюдиями и переходи к делу, — поморщился Родерик, постучав магу по затылку. — А то ты так разливаться можешь долго, я тебя знаю.
Карани расслабился и опёрся то ли об основание трона, то ли о ноги короля, и Родерик наконец заметил, что маг не просто изменился — он устал до черноты. Наверное, нужно было дать ему день отдыха, но это было слишком долго, а новости принесённые волшебником были слишком интересными.
— Рассказывай, — снова поторопил его Родерик, опуская ладонь на затылок, — рассказывай, и пойдёшь отдыхать.
— Вы так любезны, мой король, — мимолётная, насмешливая улыбка скользнула по губам Карани, прежде чем он начал рассказ о своём путешествии длиной в год.
— Выходит, — заключил Родерик, когда маг закончил, — большая часть Тварей абсолютно бессмысленна и бесполезна.
— Да. У Тьмы нет рядовых воинов в нашем понимании, рядовые Твари — это скорее что-то среднее между обычным оружием и натасканными на кровь зверями. Однако об этом мы и раньше знали, тут нет никаких сюрпризов.
— Я всё же ожидал большего… разума.
— Какой может быть разум в костяномнаконечнике стрелы, выпиленном из костей врага? — пожал плечами Карани, прикрыв глаза, казалось, он проваливается в сон, и в какой-то момент Родерик почувствовал, что порой удерживает его голову своей ладонью на весу. Это казалось странным, наглым до оскомины и противоестественным доверием, от которого что-то полузабыто щемило в груди. — А именно так они относятся к низшим Тварям, которые появились большей частью из трупов поверженных врагов.
— Хочешь сказать, что нам нужны дрессировщики?
— Только для того, чтобы выйти уже на их командиров. С теми, возможно уже будет иметь смысл о чём-то договариваться. А, возможно, и они окажутся лишь ступенью к нашей цели.
Родерик молчал, рассматривая почти спящего на нём мага, и ища в себе силы встряхнуть его, приводя в чувство.
«Я сам решил сначала поговорить с ним, разобраться в его недоговорках и узнать новости за год, прежде чем отпустить его приходить в себя после тяжёлой дороги».
— И ты вышел на них?
— Они разумны, — ухмыльнулся Карани и приоткрыл глаза. — А значит понимают, что обнаружить себя в невыгодных условиях — значит погибнуть. С другой стороны, за столько веков бесконечной войны, стоит мне встретиться с ними в безопасных для них условиях…
— Ты лукавишь, — покачал головой король, но злости внутри не почувствовал. — Но пусть так. Думай над этим, Карани. Создание условий для переговоров — на твоей совести.
Маг улыбнулся шире и повернул голову, чтобы верноподданически — самоуверенно — поцеловать тыльную сторону ладони Родерика:
— Конечно. Я работаю над этим, мой король. Но мне нужно время.
— И пока оно у нас есть, — кивнул он волшебнику. — И всё-таки оно не бесконечно. Об этом тоже помни.
— Не забываю ни на секунду, — заверил Карани. — Нам нужно успеть до следующей войны.
— Да. А теперь иди уже, мои колени — плохая подушка.
— Зато какая редкая и дорогая, — рассмеялся маг, вставая.
— Иди уже, иди! — зашипел Родерик, чувствуя, что впервые за последние пять месяцев хочет, если не рассмеяться, то хотя бы искренне улыбнуться. Причина только в том, что дело стронулось с мёртвой точки. Ни в чём больше.
— Надо будет ещё к Мирандосу зайти…
— Завтра. И это приказ, Карани. Сегодня ты идёшь отдыхать.
Маг удовлетворённо повёл плечами, разминая мышцы:
— Само собой. Мальчик может и подождать своей очереди. И, Ваше Величество, — замер на середине движения Карани, — вам, я думаю, тоже пора отдыхать.
— И ты полагаешь, что твоё мнение имеет значение?
Маг покачал головой:
— Это в праве решать только вам, но я надеюсь, что вы заботитесь о себе, потому что доверять в этом вопросе Мирандосу — я не могу.
Родерик досадливо поморщился:
— Ты всё ещё пытаешься быть моей нянькой.
— Никогда не допускал даже мысли такой в голову, — возразил Карани и склонился в глубоком поклоне. — Оставлю вас, с надеждой на ваше благоразумие и в беспокойстве о вашем здоровье.
— Проваливай! — напутствовал его король, поднимаясь с трона. Всё настроение работать испортил ведь, мерзавец. Всё настроение.

Карани смотрел на Мирандоса и не чувствовал ничего, кроме снисходительного презрения. Мальчишка действительно старался изо всех сил, и чем больше он надрывался, тем менее ценным все его усилия казались Родерику, которого новый Королевский Маг решил считать важным человеком. Не самый удачный выбор, короля Сантарры следовало приручать, а не добиваться его расположения, но этот путь оказался для Мирандоса дважды недоступным. Во-первых, ему просто не хватало ни ума, ни воли, кто-то вроде него только на приручение Стража и мог рассчитывать, да и то, Карани был уверен, что верность Эрика заслуга самого Эрика, а не приложенных Мирандосом усилий. Тому, наверное, и в голову не пришло ничего подобного. А, во-вторых, Карани успел приручить Родерика раньше. Настолько успешно, что даже вскрывшийся обман не вызвал проблем больших, чем короткая, длинной всего в несколько минут, вспышка злости, к концу разговора превратившаяся едва ли не в чувство вины за его усталость. Это было забавно и неожиданно легко, но маг всё равно постарался закрепить достигнутый успех. У Мирандоса нет шансов, ему придётся самому тянуться к Родерику, ещё сильнее, и тем больше падая в его глазах. Становясь только орудием.
Ирония заключалась в том, что скорее всего именно в этот момент Мирандос почувствует, как король стал к нему относиться лучше. Это ведь так естественно, относиться с теплом к полезной и старательной собственности, которая не представляет никакой угрозы. И эту разницу обычно мало кто замечает. А значит Мирандос только укрепится в направлении своего движения, уверенный в правильности выбранной стратегии.
— Здравствуй, — Карани даже спрашивать разрешение войти не стал, зачем? Просто прошел и сел в свободное кресло. — Как ты тут?
Бывший ученик поднял на него удивлённые, тревожно надеющиеся глаза и скромно улыбнулся. Тихий такой мальчик, застенчивый, из таких порой прорастают дивные чудовища, если правильно воспитать. Но Карани не нужно было чудовище, ему нужен был инструмент, который сам бы себя подготовил и подогнал по руке для рабочего. И в виде труженика старший маг видел не себя, нет. Его вполне устроит место возле трона, в тени чужого могущество, позволяющего вкушать плоды, но не ограничивающего обязанностями. И каждый из них получит то, что желает.
— Всё хорошо, наставник, — откровенно соврал Мирандос, пока Страж (Эрик, так вроде его называл Родерик) ставил перед волшебниками еду и бокалы с вином. Тихий и незаметный, похожий на тень больше многих других виденных Карани Стражей. Похоже на этого внимания обращают внимания даже меньше обычного. Смешно, как человек, нуждающийся в чужом одобрении способен не замечать потребности в собственном внимании у кого-то другого. Тем более у того, кто должен — и будет — защищать тебя от любой угрозы любой ценой.
«А может быть, он видит в этом какую-то высшую справедливость, — окончательно развеселился Карани. — Что-то вроде того, что если даже ему, магу, недоступно желаемое, то Страж и вовсе может обойтись».
— Я рад, — он улыбнулся тепло, как бродячему котёнку, прижавшемуся к ноге, и пригубил вина. — Может, нужна моя помощь?
Мирандос сначала покачал головой, потом задумался и вздохнул:
— Я не уверен, что могу с должным качеством выполнять свои обязанности, наставник, — с такими же интонациями ответственные студенты признаются в том, что не выучили урок, одновременно опасаясь кары и надеясь на снисхождение в виду их былых заслуг.
— Понимаю твои опасения, но, мальчик мой, а кто кроме тебя? — то ли лесть, то ли унизительная правда, всё зависит от точки зрения и интонации. Карани знает, что в голове Мирандоса это свидетельство унижения, но в голосе наставника он слышит лесть и его подсознание, привыкшее опираться на авторитеты, теряется, не зная что думать, что чувствовать, какой из вариантов выбрать. И старший маг не собирается ему в этом помогать. Смысл как раз в диссонансе, ослабляющем защиту, делающем более податливым чужое сознание. Конечно, сегодня ничего не изменится и не исправится в этой голове, но где бы Карани был, играй он в быстрые игры?
— Любой справился бы лучше!
— Не говори глупостей. Далеко не любой бы поладил с Родериком, и уж ты-то должен это понимать лучше других. Ты, проживший с ним под одной крышей больше года.
Мирандос сжался, весь излучающий отрицание и желание, чтоб его убедили:
— Это не так. Его Величество… Мы отнюдь не ладим. Совершенно. Он…
Карани поймал короткий взгляд в свой адрес и удержался от насмешливого превосходства во взгляде. Если бы Мирандос понимал, что дело не в талантах, и не в пользе. Люди до нелепого человечны, и их эмоции влияют на их мнение сильнее, чем их разум. За год, что Карани провёл при дворе, он сделал куда меньше полезного, чем Мирандос, и разве кто-то это кроме него сейчас понимает?
— Он попрекал тебя предательством Гильдии? — «перебил» уже замолчавшего ученика старший маг.
— Нет, — растерянно отозвался Мирандос. — Нет, ни разу.
— Вот видишь, а говоришь, что вы совсем не поладили. Ему тяжело доверять волшебникам, и его можно понять, согласись, после того, как мы ничем не помогли его отцу. Но он не попрекает тебя былыми ошибками, и это уже хорошо. Если же ты смотришь на меня… Пойми, Мирандос, одно дело держать себя в руках и приветливо улыбаться человеку, который задержался в твоём доме ненадолго, и совсем другое, когда речь идёт о том, кто, вполне возможно, поселился в нём навсегда. Родерик хочет построить ваши отношения без лишней фальши, по-настоящему. Ты должен ценить это.
Лицо Мирандоса просветлело, и Карани почувствовал желание закатить глаза. Серьёзно? Всё так просто? Родерику и то требовалось что-то большее, чем пара красивых слов и пустых обнадёживающих фраз. Ему нужно было дать и тепло, и заботу, и поддержку. Изо дня в день, из месяца в месяца… Что ж, по крайней мере, можно было не сомневаться в успехе короля в общении с его Королевским Магом. Этот съест всё, чем его накормят и даже не заметит рыболовного крючка. Но сообщать об Родерику — излишне. Его Величество гораздо умнее, и может снова начать сомневаться, где его не Королевский Маг искренен, а где нет. Он и так не верит по-настоящему. Не верит, но хочет настолько, что это желание превращается в эгоистичное, капризное, полуслепое доверие. Увлекательное зрелище.

Родерик встретил Мирандоса в дворцовых коридорах, направляясь на встречу с достаточно приятной, но ни на что не претендующей девицей простого происхождения. Такие любовницы были безопасны и удобны, а, если с ними начинались какие-то сложности, от них было легко избавиться. С их стороны было бы разумнее избегать таких связей, но то ли им ума не хватало, то ли скромности, то ли смелости.
— Здравствуйте, — улыбнулся Родерик, рассматривая замершего перед ним в ожидании мага. Уже два года они были знакомы, и каждый раз королю казалось, что Мирандос знает его не больше, чем в первую встречу. Такой… удивительно внимательный. Ему бы запереться в лаборатории, вот там он действительно соображал и не забывал ничего, но вместо этого Королевского Мага тянуло к людям. К тем самым, что не тянулись ему в ответ. Впрочем, сам Родерик время от время протягивал руку на встречу и бросал мелкие семена сомнений. Не высказывая их, отнюдь, он запомнил опыт Карани. Нужно не сомневаться в прописных истинах, а произносить их так, чтобы сомнения начинали посещать собеседника. И пусть король не был так ловок и искушён, как его маг, на Мирандоса этого действовало. Пусть медленно, но в этом не было никакой беды. Вода камень точит, терпение города берёт.
— Не ожидал вас встретить здесь, — осторожно подал голос Королевский Маг и замолчал.
— Решил отдохнуть, развеяться, — отмахнулся от досужего, невнятного любопытства Родерик. — А вы что же, всё работаете?
— Приходится, — со смесью сожаления и гордости развёл руками Мирандос. — Кроме меня некому проверять заклинания.
Родерик неодобрительно поджал губы:
— Мне не нравится, что вы себя совсем не бережёте. Не желаю привыкать к другому магу, если вы загоните себя, — он подошёл и положил ладонь на плечо магу. — Послушайте, как вы смотрите на то, чтобы совершить поездку куда-нибудь в тихое и красивое место, отдохнуть, расслабиться? Мирандос?
— Но, Ваше Величество! — запротестовал смущённый волшебник. — Я же не могу!
— Отчего же не можете, когда цвет вашего лица говорит о том, что вы в этом остро нуждаетесь, а я даю своё позволение? — Родерик увереннее обхватил его за плечи и повёл за собой. — Или вы думаете, мне станет легче, если вы подорвёте свои силы? Человек не может превзойти свои возможности, вы же знаете это, так не требуйте от себя невозможного. Кажется, вы считаете меня чудовищем, но на самом деле я не жду, что вы вдруг начнёте делать больше, чем способны, — голос его был полон участия и заботы, но во взгляде мага с каждым словом всё сильнее разгорались стыд и вина. Что-то сродни унижению, с которым он ничего не мог поделать. — Поэтому завтра же я подпишу указ и вы отправитесь в Лебединый замок, хотя бы на недельку, чтобы отдохнуть, перевести дух и восстановить силы. Там прекрасные виды и отменный повар, настоящий мастер, уж вы мне поверьте.
«А ещё там на удивление интересная библиотека. Ничего крамольного, упаси Бог, ничего такого, что могло бы вызвать подозрения в законопослушной душе, но зёрна сомнений, уже заботливо посаженные в душу, они должны были суметь взрастить».
— Но…
— Полагаете, неделя это недостаточный срок? — не стал слушать предполагаемых возражений Родерик. — Вы правы, мой хороший, вы абсолютно правы. Месяц. Если вы проведёте в Лебедином замке меньше месяца я на вас весьма обижусь. Договорились?
Кажется, у Мирандоса была сотня аргументов против, но, посмотрев в глаза королю, он только покорно вздохнул:
— Простите за беспокойство, Ваше Величество.
— Ну что вы, какое беспокойство, это мой долг — заботиться о моих подданных и слугах. Вы ведь из их числа, Мирандос? — насмешливо уточнил Родерик и получил в ответ горячие убеждения в преданности и верности, как будто они были кому-то нужны. — Вот и славно. Кстати, Мирандос, я хотел попросить вас…
— Конечно, Ваше Величество, — с готовностью отозвался маг, даже не услышав ещё суть просьбы. Как это типично.
— Не могли бы вы оставить мне Эрика? У вас ведь двое Стражей, если я правильно помню. Второй…
— Ричард.
— Да, точно, не обижайтесь, — без какого либо раскаяния извинился Родерик. Стражи Мирандоса его мало интересовали, особенно младший из них. За Эриком порой было забавно наблюдать, с этим его молчалив, ненужным магу обожанием, вот и всё, ничего больше. — Не запомнил, он редко попадается на глаза.
— Ричард ещё молод, поэтому я предпочитаю держать его чаще при себе.
«Несомненно, — согласился про себя король. — А ещё мальчишка наверняка куда менее заботлив и ещё незаметнее в силу большей отстранённости и равнодушия. Удобнее. Не повезло старшему, что тут скажешь».
— Это очень заботливо с вашей стороны, — одобрил он вслух. — Но вы так и не ответили. Насчёт Эрика…
— Ах, это, — взмахнул рукой Мирандос, будто они говорили о незначительной ерунде, а не о человеке, стоящем за спиной волшебника с абсолютно спокойным, ничего не выражающим лицом. Родерик с тенью уважения наблюдал за этим безмятежным спокойствием на резком, угловатом лице, словно его весь этот разговор ни капли не задевает. — Конечно, не думаю что в этом есть какая-то проблема. Эрик, ты слышал?
— Да, господин, — Страж поклонился, выражая послушание и отсутствие возражений. Впрочем… разве какие-нибудь Стражи когда-либо спорили со своими магами? Родерик улыбнулся: не то чтобы он действительно нуждался в этом парне, но тот развлечёт его в этот месяц, раз его хозяин пока не сможет быть любимой игрушкой. Отчего бы и нет?

Шла уже вторая неделя с момента отъезда Мирандоса, и каждый из этих дней Эрик провёл за плечом короля Родерика. То ли телохранитель, то ли слуга, то бесталанный шут, годный только на то, чтобы выслушивать редкие хозяйские шутки. Он был уверен, что должен раздражать сантаррского короля, хотя отнюдь не стремился к этому. Ведь недовольство им Родерик наверняка выскажет Мирандосу, и тот… расстроится. Разочаруется в своём Страже. Эрика не пугала мысль о наказании, он был согласен заранее, с любым, которое мог бы ему определить маг, но мысль о расстроенном и подавленном Мирандосе удушала, а возможность быть отосланным обратно в Гильдию… вот она действительно вызывала ужас. Поэтому Эрик на самом деле, искренне старался оправдать ожидания Его Величества и, не смотря на это, был уверен, что у него это абсолютно не получалось. В конечном итоге не имело никакого значения, как к королю относится Эрик, он должен был всего лишь выполнять приказы, как того пожелал Мирандос. Проблема заключалась в том, что казалось, будто Родерик хочет, чтобы он угадывал те приказы, что тот собирался отдать.
И это было сверх возможностей Стража. Как бы тот ни хотел соответствовать.
— Я ведь тебе не нравлюсь, верно, — ближе к вечеру, незадолго до того, как они должны были распрощаться до утра, заметил Его Величество. — А, Эрик?
— Вы не правы, — не моргнув глазом ответил Страж.
— Знаешь, чего я больше всего не люблю? — обернулся к нему король, останавливаясь на полпути к своим покоям. — Я не люблю, когда мне врут.
Эрик почувствовал, как виски сжимает медленным прессом.
— Я не вру вам, — это было почти правдой. Он не мог сказать, что ему не нравится именно Его Величество Родерик, король Сантарры. Ему не нравилось то, как убивался об его отношение Мирандос, но ведь это совсем другое, верно? Возможно, это вообще пошлая ревность, на которую у него не было никакого права. — Я вам благодарен, — а вот это было правдой, и даже без каких-либо «почти». — Очень, но не думал, что уместно будет об этом говорить.
В выражении лица Родерика появилось неприкрытое удивление, почти детское, едва ли не растерянное:
— Благодарен? За что, Эрик?
Страж не меньшим удивлением смотрел в ответ. Ему казалось, что это абсолютно очевидно:
— За то, что вы заставили Господина Мирандоса отдохнуть. К сожалению, — к безнадёжному, привычному, горькому сожалению, — я не смог бы убедить его в этом никогда, — он опустил голову, вновь чувствуя свою вину за неспособность уберечь мага.
А в ответ услышал лёгкий, буквально звенящий от веселья смех:
— Эрик, ты слишком заботлив для этого мира, — отсмеявшись, наконец, выдал Его Величество, утирая слёзы. — Тебе следует быть чуть более эгоистичным, если ты хочешь чего-то добиться в этом мире.
Эрик почувствовал, как внутри что-то заледенело:
— Я благодарен за ваше беспокойство, но оно излишне, — он поклонился, не столько для того, чтобы выразить почтение, сколько для того, чтобы спрятать взгляд. — Меня полностью устраивает моя жизнь, — и это была правда. Он не обменял бы свою судьбу ни на какую другую, но менее больно от равнодушия мага из-за этого не становилось. Но это было неважно: значение имели только желания Мирандоса. И его способность помочь их исполнению.
— Думаешь, он оценит? — на удивление безжалостно и просто спросил король, и Страж улыбнулся ему в ответ.
— Господин Мирандос ценит мои способности.
— А тебя? — с исследовательским интересом уточнил Его Величество, наклонив голову к плечу.
— Это одно и тоже, — абсолютно искреннее ответил Эрик, не чувствуя даже боли. Глупо было бы страдать от того, что вода мокрая, а солнце встаёт на восходе, верно?
— О, ясно. Очень познавательно, — довольно, как объевшийся кот, мурлыкнул король. — Ладно, на сегодня всё, можешь идти. Увидимся завтра.
Эрик удивлённо посмотрел на короля — он был единственным сопровождающим в этот вечер и отпускать Родерика одного, пусть даже до его покоев оставалось недолго…
— Ваше Величество, — осмелился возразить он, — позвольте мне проводить вас до конца. Пожалуйста.
— Так беспокоишься обо мне?
«Нет, — мог бы ответить Эрик. — Мне нет дела до вас и вашей безопасности, но меня вам оставил Мирандос, и сегодня вы пожелали использовать меня как телохранителя. Случись что с вами от того, что вы остались одни… и он будет винить меня и, хуже того, себя».
— Хорошо, — не стал дожидаться его ответа король. Возможно, потому что уже догадывался о том, каким был бы честный ответ. — Я не возражаю.
И Эрик ещё раз благодарно поклонился.

За те пять лет, что прошли с момента ухода Карани с должности Королевского Мага, он посещал королевский дворец не так уж и часто, куда реже, чем Родерик предпочёл бы его видеть, и всё равно казалось, что незримо он рядом, на расстоянии протянутой руки. Это пугало и внушало уверенность, и в какой-то момент, король Сантарры не смог и дальше отказываться признать тот факт, что привязался к умному, хитрому, скользкому, как водная змея, магу. Это было глупо и небезопасно, Карани всегда был себе на уме, и разумнее было бы, раз уж не хочется жить совсем ни в ком не нуждаясь, привязаться к тому же Мирандосу, который был бы только рад. Но от одной мысли об этом, к горлу подкатывала тошнота.
Карани вошёл в его кабинет, как обычно, без доклада и даже не стучась, и Родерик с привычным удовольствием пронаблюдал, как после закрытия двери с его лица почти мгновенно стекло душевное радушие и умиротворённое спокойствие, обнажив злую, безжалостную резкость черт, равнодушие и тёмную, сумрачную созерцательность. Не то выражение лица, не те душевные качества, которые должны были бы радовать, но Родерик ценил то, что с ним наедине Карани не считает обязательным носить маски. Это было куда лучше и приятнее фальшивых любезности и почтительности, это был настоящий волшебник.
Иногда Родерик вспоминал, как этот маг сидел на ступеньке к его трона, и русая голова лежала на его ладони. Вспоминал, но не думал, что это когда-нибудь повторится.
— Ты выглядишь удивительно довольным, — наконец-то нарушил молчание Родерик, оторвавшись от разглядывания Карани. — У тебя хорошие новости?
Маг иронично приподнял бровь:
— Удивительно, что вы заметили…
— Я давно тебя знаю.
— И вы внимательны, — то ли похвалил, то ли посмеялся волшебник. «Ко мне» — осталось непроизнесённым, но отчётливо читалось в его глазах. За прошедшие годы из его речей утекла большая часть почтительности, но Родерик ни разу не почувствовал раздражения от этого, хотя обычно, подобное пренебрежение приводило его в ярость. С Карани это всякий раз казалось искренностью и…
«Я сам сказал ему не врать мне, — раз за разом вспоминал он свою вспышку ярости, в которой поднял руку на мага. — И он выполняет мою просьбу. Так чем я должен быть недоволен?»
— Да, — согласился он, сам не зная, только ли с произнесённым, или с тем, что Карани не договорил — тоже. — Так у тебя есть новости?
— О да, — довольно рассмеялся волшебник. — Вам будет интересно.
— Вышел на дрессировщиков?
— Да, но не только, — Карани потянулся к столу, взял единственный бокал и налил себе вина, чтобы смочить горло. — Они даже согласились наладить связь со своим руководством, назовём это так, хотя я не уверен, что это в должной мере отражает структуру их связей. Я привёз вам посла.
Родерик осмотрел его с ног до головы:
— Ничего не вижу, Карани. Где он?
— Ждёт в приёмной, когда вы согласитесь его принять.
Король задумчиво взял бокал и сделал из него глоток:
— С тобой приехал только твой Страж.
— Со мной приехал Дваждырождённый, — поправил его Карани. — И он готов к переговорам, если вы не возражаете. И если вас не смущает его внешний вид и прошлое.
Родерик покачал головой:
— Нет, с этим всё в порядке, — он посмотрел долгим взглядом в глаза магу. — И тебе было его не жаль?
Карани пожал плечами:
— А должно было быть?
— Ах да, точно, кого волнует мнение Стража, да?
— Именно, Ваше Величество. Они нужны для того, чтобы маг мог эффективнее добиваться своих целей. Именно это Кристоф и сделал для меня.
Повисло короткое молчание.
— Я тоже нужен для того, чтобы ты смог добиться поставленной цели, да, Карани? — Родерик спрашивает скорее по традиции, чем нуждаясь в ответе, очевидном, как смерть при отсечении головы.
— Вы не мой Страж, — лицо мага треснуло узкой, тёмной улыбкой. — Вы мой король.
— И это что-то меняет? — почти с искренним интересом уточнил Родерик.
— Сферу и способ применения. Ценность, — Карани встал и подошёл вплотную к королю, запустил пальцы в убранные волосы. — Вы будете сидеть на троне, Ваше Величество, вы получите силу и власть, которая вам нужна, чтобы изменить мир так, как вы этого желаете, а я — буду рядом.
— Хочешь удобно устроиться? — Родерик смотрел ему в глаза, и не уклонялся от равнодушно-ласковой руки.
— Я же маг, для нас это — естественно.
Король поднял руку и сжал в пальцах сухое, горячее запястье:
— Ты останешься рядом со мной, Карани. И мне плевать угроза это или обещание.
— Ваше Величество, — маг наклонился и прошептал прямо на ухо, — это признание, — и одним слитным, быстрым движением отодвинулся и вернулся в своё кресло. — Мне позвать Кристофа? Или вы желаете встретиться с ним позже?
Родерик смотрел на спокойно сидящего перед ним мага и искал в душе желание удавить его. Медленно. И не находил ничего.
— Завтра. Сегодня я не рассчитывал встречаться ни с кем, кроме тебя.
— Как скажете. Я пойду?
— Сидеть, — рыкнул Родерик, заставив Карани со смехом откинуться обратно на спинку кресла. — Тебя не было больше полугода, наверняка есть, что рассказать.
— Вам не хватает сказок на ночь, Ваше Величество? — невинно полюбопытствовал маг, и Родерик, наконец-то, почувствовал злость и раздражение.
— Ка-ра-ни…
— Да?
— Ты меня раздражаешь.
— Да, — легко согласился маг и улыбнулся.
— Прекращай изощряться в этикете, — спокойно продолжил развивать свою мысль король. — У меня есть имя.
Карани удивлённо моргнул, а потом улыбнулся на грани между снисходительностью и пониманием.
— Конечно… Родерик. Если в… ты настаиваешь.
«Я ничего не говорил про «ты», но…» — он не имел никакого желания спорить и уточнять. На ты, так на ты, главное, что без этого, набившего оскомину «Ваше Величество».
— Рассказывай, рассказывай.
Карани задумчиво постучал пальцами по подлокотнику и принялся за рассказ. Сказки… сказки на ночь, вот чем считает их общение волшебник. Вот что он предлагает «своему королю». Это было… честно?

Кристоф или тот, кто раньше был Кристофом, стоял перед Родериком, и по нему нельзя было предположить, что ему неудобно или хочется сесть. На лице вежливая учтивость, а в глазах — холодок.
— Вы не очень хорошо изображаете себя прежнего, — заметил он вместо приветствия. — Раньше у вас был более мягкий взгляд.
Кристоф сосредоточился и лёд исчез, хотя мягкости не добавилось:
— Лучше.
— Спасибо за подсказку. Хотя большинство людей не присматриваются.
— Я знаю магов, которые более внимательны к Стражам, чем их коллеги, — пожал плечами Родерик, вспоминая Фернандоса. — Если они заметят что-то неладное могут возникнуть проблемы.
— Проблемы решаемы.
— Разумеется, — не стал спорить с очевидным король. — Но проще их не создавать. И проблемы тоже бывают разные. Внимательный маг может не напасть на тебя, а по-дружески распрощаться, с тем, чтобы позже предупредить о тебе других и раскинуть на вас с Карани охотничью сеть.
Кристоф нахмурился, недовольный тем, что его поучают, но кивнул:
— Я учту. Но мне говорили, что предметом переговоров станут другие вопросы.
— Да. Мы хотели обсудить возможность союза, который помог бы и мне, и вам не лить лишнюю кровь. И возможность взаимопомощи.
— Это… интересное предложение, но… один раз мы уже пошли на союз с человеком и он предал нас.
У Родерика даже сомнения не возникло в том, как звали этого человека. Кто бы мог подумать, что благородный и уважаемый род начинался с предательства и нарушенного слова. Кто бы мог подумать, что главные поборники войны с Тьмой сами не чурались её могущества. Ложь, всё — ложь. Всё, чему их учили с детства — просто обман для наивных дураков, которые должны знать своё место и не тянуться к тому, что предназначено для других. Для тех, кто лучше и сильнее, мудрее и лучше понимает этот мир.
— Вам нужны гарантии.
— Да. Меч и кровь.
Родерик задумался, жалко ли ему было отдавать преданного — равнодушного — Джеймса и его незнакомого сына? Нет. Нет, это было справедливо и заслуженно, родители отвечают за своих детей, а потомки платят за предков — так повелось из старины, и не было смысла нарушать древний закон. Однако и соглашаться просто так…
— Я понимаю ваши условия, но, надеюсь, вы тоже понимаете, что гарантии нужны не только вам.
Кристоф улыбнулся и слегка подался вперёд. Начиналось интересное. Начинался торг, в конечной успешности которого не сомневалась ни одна из сторон. Им нужно было договориться, если они хотели достигнуть своих целей. Нужно — а, значит, они договорятся.

Отношение Родерика к своему Королевскому Магу каждый раз ставило Мирандоса в тупик. То он месяцами о нём не вспоминал, то вдруг требовал совершить невозможное, и не просто совершить, а успеть к указанному сроку. Так произошло и в этот раз: король просто вызвал ему, сообщил, что желает получить в течение месяца и отправил работать, не слушая оправданий, извинений и объяснений. «Сделай», — приказывал Родерик и не интересовался, как это может быть сделано и может ли вообще. Срок близился к концу, Мирандос даже почти понял, как достигнуть необходимого эффекта, но привести свои идеи в жизнь ему не хватало мастерства, которое он старался заменить кропотливостью расчётов и использованием подручных средств. В этом был свой недостаток: такие окольные пути требовали всё больше и больше сил, которых у него тоже было не так много. С каждым днём необходимые усилия давались всё тяжелее, и порой Мирандос вползал в собственную спальню, повиснув на Эрике, который смотрел на него с каждым днём всё более и более встревоженными глазами, чем ни капли не помогал, только нервировал. А время утекало водой между пальцев, стремительно, назначенный срок уже маячил перед глазами, и Мирандос со злости и досады, попытался закончить, наконец, всё за один раз.
И, разумеется, переоценил свои силы. Магии в нём не хватало на то, чтобы оживить все структуры заклятья, и он только слабел, не прерывая этой глупой попытки. Нужно было остановиться, перевести дух и продолжить в том же темпе, что и до этого, а лучше медленнее. Эта простая, разумная мысль приводила Мирандоса в бешенство: так он никогда не успеет!
— Эрик! — Страж ведь хотел ему помочь? Маг был готов предоставить ему такую возможность.
— Господин? — Эрик застыл на пороге, не решаясь беспокоить волшебника во время заклинания, но тот только поморщился:
— Подойди!
Страж послушно приблизился, и Мирандос прижал пальцы в бьющейся на шее вене, вбирая в себя чужую силу. Какая разница, если Эрик всё равно никогда не сможет сотворить ни одного заклятия? Только досада брала за бессмысленно растрачиваемую энергию, которая могла быть использована с гораздо большей пользой. Сила втекала в мага гораздо легче, чем он ожидал, как будто Страж и не пытался защищаться, а спустя пару мгновений мозолистые ладони прижались к спине Мирандоса через тонкую батистовую рубашку:
— Не отвлекайтесь на меня, господин, — сдавленным, сосредоточенным голосом выдохнул Эрик, и маг действительно выпустил его из внимания, чувствуя, как чужая сила наполняет оживающее заклятье без какого-либо усилия с его стороны. У него был старательный Страж, в этом Эрику нельзя было отказать. Старательный и исполнительный.
Наконец, спустя несколько минут, всё было закончено, и Мирандос смог с облегчением вздохнуть:
— Хорошо… — удовлетворённо выдохнул он, наблюдая за тем, как гаснет, успокаиваясь, заклинание, и обернулся к осевшему на пол, белому от истощения Стражу. — Иди пока… отдохни. Приведи в себя в норму, будет нехорошо, если ты заболеешь.
Тратить силы на лечение Стража, что заставит его сделать связывающая их клятва верности, Мирандос не мог. У него были куда более важные планы, и Эрик должен был этот понимать. Тот торопливо кивнул, с трудом встал и покинул лабораторию, оставив мага в одиночестве заканчивать работу.
Единственное, что царапало Мирандоса изнутри — это то, что ему пришлось полагаться на собственного Стража в настоящей волшбе. И то, что окажись заклинание немного сложнее, и он не справился бы, даже выпив Эрика досуха. Нужно было искать другой источник силы, получше. Эрик — всего лишь Страж, не стоило ожидать от него много. Но ведь должны быть другие способы, верно? Не может быть, чтобы за столько веков коллеги не смогли придумать пары трюков себе в помощь. И даже больше. Но это всё забота завтрашнего дня, а сегодня он может отпраздновать свой успех. Он смог, у него получилось, он совершил невозможное для себя и добился результата! Родерик будет доволен, наверняка, Мирандос в этом не сомневался и достал из шкафчика бутылку своего лучшего вина, чтобы отметить это событие.

— Мирандос? — Карани подошёл к Королевскому Магу в библиотеке, где тот с усталым видом листал очередной бесполезный том с магическими исследованиями. — Какие-то затруднения?
Он, разумеется, догадывался. Не так сложно предположить, если знать, какие приказы отдаёт волшебнику Родерик, и увидеть в коридорах истощённого, со слабо светящейся аурой старшего Стража Мирандоса. Два плюс два, такие задачки способны решать даже крестьянские дети, а уж человек, получивший много лучшее образование… Тем более, если знал Королевского Мага, видел, как он меняется, всё становилось ещё проще. Но нельзя же подойти и сказать: брось, мальчик, я знаю, что тебе нужно, и вижу, что ты не там ищешь. Такой подход напугает любого. Да и люди верят только тому, до чего додумались сами. Нужно всего лишь дать им возможность верить в собственную гениальность. И делай с ними, что хочешь, они даже не заметят, как потеряют власть над собственной жизнью.
— Ничего серьёзного, — светски улыбнулся Мирандос, закрывая книгу. Он не хотел делиться проблемами, ревновал короля к своему временному предшественнику и полагал, что Карани всё ещё занимает его место у трона. Хотя это, разумеется, было не так, хотя бы потому, что роль Королевского Мага его мало интересовала.
— Не доверяешь, — понимающе кивнул Карани, устраиваясь рядом и открывая принесённую с собой книгу. — Что ж, не могу осуждать, у каждого из нас есть свои секреты, хуже того, порой мы храним ещё и чужие.
Мирандос поморщился:
— Да не в этом дело! Всё действительно нормально…
— Я понял, — ободряюще улыбнулся старший маг. Он всегда слышал сказанное ему нет. И не пытался переубедить собеседника. Зачем, если в этом споре ты только укрепишь человека в нежелании идти тебе на встречу? — Всё в порядке, Мирандос, мой вопрос не означает, что ты обязан на него отвечать. Всё в порядке, а тебе не нужна моя помощь — это главное, что мне нужно было узнать.
Королевский Маг с мучительным сомнением в глазах смотрел на него несколько секунд, а потом вернулся к чтению, и около часа они провели в молчании и тишине, нарушаемое только шелестом переворачиваемых страниц. А потом Мирандос не выдержал и вернулся к прекращённому разговору:
— Это не то чтобы проблема, — осторожно начал он, проверяя, как собеседник отнесётся к его словам, после того, как он сам так категорично отказался говорить, но Карани был само внимание и участие. Обычно это надёжно покупало людей. Любых, хоть умных, хоть настороженных, хоть пустивших Тьму в сердце. Все одинаковы, на самом деле, во всех мирах. — Просто мне порой не хватает сил для того, чтобы суметь достаточно быстро и качественно выполнить указы Его Величества, и я полагал… возможно, есть какие-то способы… Вы понимаете?
Конечно же он понимал. И само собой, что Мирандос упёрся лбом в непреодолимую стену. Для того, чтобы это понимать достаточно было прослушать курс магии за первый год обучения, Королевский Маг и сам должен был его знать, но вера в сказки и надежда на невозможное живёт не только в ограниченных крестьянах, но и в профессиональных магах. В любом, чьи желания сильны, а возможности малы.
Иногда, хотя и крайне редко, таким наивным мечтателям везёт, и желанный ими способ действительно может существовать. Мирандос был как раз из таких счастливчиков, ведь его невозможно относилась не к непреложным истинам, а лишь к тем ограничениям, которая накладывала Зелёная Гильдия. Если отбросить их… Но этого Карани ему не скажет, это Мирандос решит для себя сам, а в том, что он не устоит перед искушением, сомнений и быть не могло.
— Мирандос, — с лёгким вздохом сожаления отложил свой талмуд старший маг. — Это же самое начало обучения. Нельзя получить силу из воздуха. Маг черпает её или из себя, или из кого-то находящегося рядом, однако это опасно для потенциального донора, а потому запрещено. Ты сам знаешь об этом. Да и большинство окружающей нас жизни может дать не так много энергии, если мы, конечно, не говорим о ритуальном убийстве, но…
— Нет, — открестился Мирандос. Не от убийства, от подозрения в преступления. — Нет, я не имел ввиду ничего подобного. Но ведь мы делимся силой со Стражами, когда они ранены, возможно есть ещё какие-то исключения, которыми могли бы уже воспользоваться мы…
«Делимся, да? — насмешливо подумал Карани. — Интересно, как часто ты лечил своих Стражей? Лечил ли вообще? Или только сам забирал их резервы?»
Карани никогда не страдал особо трепетным отношение к своим преданным спутникам, и в душе у него ничего не дрогнуло, когда он соглашался сделать из Кристофа Дваждырождённого, не обращая внимания на ужас в глазах Стража и мольбы о милосердии. О милосердной, великодушной смерти. Но Карани не нужен был мёртвый Страж, он нуждался в связующем звене между ним и Тьмой, и Кристофу пришлось принять свою судьбу. Однако никогда в голову старшего мага не приходила мысль о том, что у Стража можно было забрать его силу, когда не хватает собственной.
— Если найдёшь другой источник магической силы, кроме другого мага и Тьмы, который согласится питать тебя, поделишься секретом, — с мягким юмором ответил Карани на отчаянную надежду ученика. — Если захочешь, конечно.
Мирандос улыбнулся, отмахнулся, давая понять, что понял шутку, но в глазах его задрожали задумчивость и сомнения, которых не было ещё несколько минут назад. Мальчику нужно было немного времени, чтобы окончательно перейти ту границу, на которой он уже давно стоял. И скоро он решится на это. Совсем скоро.

Родерик наблюдал за Мирандосом, впервые за много лет, с настоящим интересом, следя за происходящими в нём изменениями. Месяц назад зашёл Карани и весело промурлыкал, что со дня на день Королевский Маг попросит силы у Тьмы. И получит, разумеется, в этом можно даже не сомневаться. Так что если у Родерика были какие-то планы на своего ручного мага, то лучше бы ему немного обождать с этим. Новая, чуждая прежде сила будет давить на мозги вначале.
— Ах да, — спохватился Карани посреди своей речи, — ты, верно, и сам это знаешь, да, Родерик?
Тьма, холодная, тяжёлая, но подвижная, как стая мелких рыб, дёрнулась под сердцем, и Родерик едва удержал порыв смять насмешливую улыбку мага, вместе с лицевыми костями. Он отвёл взгляд от замершего рядом Карани и постарался успокоиться: это всё — просто сила, к которой нужно привыкнуть. Новая сила, новые возможности — они всегда порождают новые желания, но только малые дети следуют им, не задумываясь.
Но именно эта новизна, общая для них с Мирандосом сейчас, заставляла короля присматриваться к магу внимательнее, и недоумевать с каждым днём всё больше. Королевский Маг не просто менялся, он, кажется, даже не задумывался о том, что это нужно скрывать, не обращал внимания на удивление придворных (которые, впрочем, списывали всё на то, что все маги ненормальны) и тревогу собственного старшего Стража, неотступно следующего за ним везде. Впрочем, спустя пару недель после начала изменений, Мирандос, очевидно, заметил что-то неладное, но вместо того, чтобы взять себя в руки, сорвался на Эрика. Кажется, за вопрос о том, не нужна ли помощь. И, кажется, Страж даже не удивился. То ли Родерик чего-то не знал о Мирандосе ещё до его знакомства с Тьмой, которая действительно делала резче, безжалостней, вспыльчивей, то ли такие вспышки за последнее время уже случались, и Эрик успел привыкнуть. А вот осторожнее быть не научился.
Король, если быть откровенным, ожидал увидеть в Страже обиду или что-нибудь в этом духе, но, как ни странно, ничего кроме тревоги за мага в Эрике как не было раньше, так и сейчас не возникло. Зато это хорошо объясняло, почему мнение Стража не имело какого-либо значения для мага, даже для такого зависимого от чужого мнения, как Мирандос.
— Он может донести на нас? — в какой-то момент спросил Родерик у Карани, сидевшего на его рабочем столе, в отсутствие свободных, не заваленных книгами, кресел.
— Мирандос? — удивился колдун. — С чего бы ему самому себе рыть яму?
— Эрик.
— А, этот, — пренебрежительно отмахнулся Карани. — Не говори глупостей, Родерик, Эрик и шага против своего мага не сделает.
Король снова, уже едва ли не привычно, почувствовал желание смять наглого волшебника, как листок, ломая кости и разрывая мышцы, и впервые испугался. С каждым разом усилие для контроля над самим собой становилось сделать не легче, как он ожидал, а труднее. Возможно, это изменится, когда сила в нём раскроется полноценно, но пока что каждая встреча с Карани выматывала и опустошала его.
— Все Стражи настолько преданы своим магам?
— Нет, конечно, — маг потянулся, разминая мышцы плеч. — Они верны, разумеется, их такими воспитывают, но не только магу. Уж ты-то должен понимать это. Обычно их воспитывают в идеях верности магу, как носителю идей Зелёной Гильдии, идеи защиты Света от Тьмы. И сами они, разумеется, выходя в мир должны разделять эти идеи.
— То есть…
— Страж верен магу потому, что сам не способен эффективно бороться с Тьмой, но может оказать поддержку тому, кто, в отличии от него, может это сделать.
— А Кристоф?
— Просто не понял. Мы искали информацию о Тварях, но маги занимаются исследованиями в этом направлении, а я был очень осторожен и не вызывал сомнений, — Карани на мгновение замолчал. — Эрик другой, он не служит Гильдии или идее, для него есть только Мирандос.
— Удивительно.
Колдун согласно кивнул:
— Да, Мирандос не обладает заметными достоинствами, которые могли бы так пленить другого человека, но с другой стороны, возможно, мы чего-то не знаем. О Мирандосе или об их с Эриком прошлом.
Родерик раздражённо откинулся в кресле. Его мало заботило прошлое Королевского Мага, но поведение в настоящем — не нравилось.
— Поговорите с ним. Кроме Эрика есть ещё Ричард и целый двор, а он привлекает к себе внимание. Мне это не нравится.
— Если ты просишь, — пожал плечами Карани, и в груди короля что-то жарко, испепеляющее вскипело. — Заодно научу его некоторым секретам, которые ему будет полезно узнать.
— Да, — негромко, с трудом переживая очередной приступ бешенства, отозвался Родерик. — Я буду вам благодарен.

После бесед с Карани Мирандос всё же сумел взять себя в руки или, по крайней мере, так увлёкся новыми исследованиями, изучением упущенных в своё время знаний, что проблемы с ним практически сошли на нет. О себе же Родерик не мог сказать то же самое.
Если, общаясь с придворными и министрами, он просто чувствовал холодное презрение и уверенную, но прекрасно контролируемую злость, то стоило им с Карани встретиться и всё становилось ужасно. Родерика мотало от спокойной уверенности до неудержимого бешенства иногда по несколько раз за пару минут. Долго так продолжаться не могло, но он оттягивал решение раз за разом, надеясь, что всё само образуется и успокоится. Пока однажды не уснул прямо за рабочим столом и не проснулся вскоре от кошмара, в котором его новообретённая сила в кровавое пятно размазала по стенам Карани.
— Нет, — сам себе, очень чётко и тихо сказал Родерик, всматриваясь в свои ладони, испачканные чернилами, из которых во сне вырывалась необузданная мощь. — Нет. Я обещал ему, как награду и как кару, что он будет рядом со мной. И я не позволю ему сбежать на тот свет так легко.
Он не знал насколько реальны его сны, могли ли они воплотиться в жизни, но проверять не хотел. А задавать вопросы Кристофу желал и того меньше. Это не касалось бывшего Стража, посла Тьмы. Не имело к нему никакого отношения, но, что ещё важнее, Родерик не собирался признаваться ему в своей слабости.
Губы сломала неровная, злая улыбка. Давно можно было признаться себе, что Карани — его слабость, уязвимость, которую он не желал терять. Последнее, что в нём оставалось по-настоящему человеческого. Не с тех пор, как он пустил внутрь себя силу Тьмы, нет, это случилось задолго до того момента. И потерять мага из-за собственной неконтролируемости он не мог, не собирался даже думать об этом. Внутри бешено и тоскливо вращалась, скреблась смолянисто-липка Тьма, но Родерик не обращал на неё никакого внимания. Он уже принял решение, теперь оставалось всего-лишь воплотить его в жизнь.
Карани открыл ему сразу, даже не спросив имени гостя, хотя вполне возможно, что другие посетители к нему особо не ходят. В углу комнаты сидел Кристоф, и Родерик почувствовал раздражение от его присутствия.
— Что-то случилось? — маг выглядел удивлённым. — Или тебе что-то срочно понадобилось? Почему бы тогда не потрясти Мирандоса…
— Мне нужно поговорить с вами, — прервал его ленивые рассуждения король и замолчал, заметив раздражение на лице Карани.
— Ясно, — колдун приглашающее обвёл рукой комнату. — Тогда заходи, обсудим, что ты придумал.
— Я не придумал, — процедил Родерик.
— Хорошо, хорошо, — Карани усадил его за стол и, налив чая в третью кружку, поставил её перед гостем. — Я тебя слушаю.
— Сила, которую я осваиваю, влияет на меня не меньше, чем на Мирандоса.
— Гораздо больше, — поправил его Кристоф из своего угла. — Ведь данная вам сила гораздо могущественнее.
— Однако контролируешь ты себя несказанно лучше, — одобрительно улыбнулся маг, и Родерик едва не спрятал лицо в ладонях, чтобы не видеть этой едва прикрытой насмешки, от которой внутренности скручивало в раскаленный узел.
— Это верно, — согласился он с очевидным. — Но вы и раньше-то умели вывести из себя, а сейчас… Я бы хотел, чтобы вы временно уехали куда-нибудь, до тех пор, пока я не овладею этой силой окончательно. Было бы жаль потерять самого давнего своего единомышленника из-за глупой вспышки.
Карани окинул его оценивающим взглядом и, усмехнувшись, кивнул:
— Да, пожалуй, ты прав, сейчас тебе требуется одиночество и… жертвы.
Родерик кивнул. Тьма, прораставшая в его сердце, дарившая силу и мощь, была опасна для окружающих, и он не хотел убить своего… главного союзника. Хорошо, что Карани не стал спорить и быстро, но без спешки принялся собирать свои дорожные сумки. Это не заняло много времени, всего полчаса и вот, маг уже стоит посреди комнаты, застёгивая на себе дорожное платье, споткнувшись о пуговицы на рукавах, которые почему-то никак не поддавались. Кристоф стоял в углу, наблюдая за этим с ледяным равнодушием, не делая даже намёка на движение, чтобы помочь, и Родерик не выдержал, протянул руки и помог застегнуть непослушный рукав. Кажется, он ждал чего-то вроде дежурного, формального «спасибо», но вместо этого Карани молча протянул вторую руку, и Родерик послушно помог и со второй застёжкой, после чего маг, молча подхватив свои вещи, вышел из комнаты вместе с Дваждырождённым, оставив «своего» короля в одиночестве рассматривать собственные пальцы.
А чего он собственно ожидал? Благодарности? Серьёзно? Стражи нужны для того, чтобы помогать магу достигать выбранных целей, короли нужны для того, чтобы обеспечивать магу комфорт. Вот он и выполняет свои обязанности. Недостаточно качественно, раз заставляет Карани покинуть замок.
Так чего он ждал?

— Мирандос! — Родерик в бешенстве распахнул дверь в покои Королевского Мага и замер, наблюдая как Эрик (белый, истончившийся до кости) помогает обуться колдуну, явно раздражённому чем-то. Может быть, неторопливостью Стража, а, может, и, вероятнее всего, всему виной была общая испорченность характера, удерживать которую в узде маг хоть и приучил себя, но далеко не так хорошо, как можно было надеяться.
— Ваше Величество? — обернулся к нему встрепенувшийся Мирандос, и Родерик с удовлетворением заметил тревогу и трепетное ожидание во взгляде. Не важно, сколько раз им рассказывали о том, что Тьма коверкает до неузнаваемости вверивших ей себя — всё это ложь. Они ни капли не изменились, только проявили себя ярче и полнее, не ограниченные десятком условностей.
— Почему я должен искать тебя по всему замку, когда ты мне нужен?!
— Прошу прощения, — не очень искренне, но всё-таки огорчённо ответил маг. — Я уже практически готов, сейчас, — он встал, едва не наступив на оставшегося сидеть на полу Стража, и вышел в коридор. — У вас ко мне дело?
— Да, — недовольно процедил Родерик, всё ещё в задумчивости продолжая смотреть на Эрика, пока его мысли метались где-то между мелкими стычками с соседями на границе и докладом министра финансов. Мирандос заметил это и нахмурился, вызвав у своего Стража непередаваемое выражение лица застывшей растерянности. Эрик чувствовал недовольство своего мага, но абсолютно не понимал, что может с этим сделать. Забавно. — Идём, расскажу по пути.
Ему нужно было, чтобы Мирандос организовал ему удобною связь с Карани, которую не смогла бы отследить Гильдия. Тот факт, что магу пришлось покинуть королевский замок не означал, что Родерика устраивает потеря связи с ним. И уж если у него есть Мирандос с его новыми способностями, то пусть колдун приносит пользу. Королевский Маг ожидаемо обиженно нахохлился, но всё же, ему хватило мозгов промолчать и не говорить о том, что он может справиться не хуже Карани. По крайней мере, маг ещё помнил своё место. И был им недоволен, что делало его гораздо удобнее в использовании.
Расставшись с Мирандосом, Родерик вернулся к себе, чтобы заняться письмами и докладами своих шпионов. Время бежало незаметно, как и всегда, когда его не хватало, и король не заметил, как наступила ночь, когда дверь кабинета отворилась и на пороге застыл Карани, уставший, насмешливо-едкий и недовольный всем миром:
— Надоело, — заявил он, падая в ближайшее кресло и вытягивая ноги к камину. — Собачья погода и безмозглые люди вокруг. Надоело.
Родерик смотрел на него, широко распахнув глаза от удивления, и не знал, что сказать. Он рассчитывал вскоре наладить связь, чтобы иметь возможность обсуждать с Карани планы и советоваться по некоторым вопросам, но маг вернулся неожиданно быстро. Слишком быстро, ведь король ещё не научился надёжно держать себя в узде, а значит оставался опасным.
— Я не ждал вас сегодня.
— Не рад? — насмешливо сверкнул глазами Карани.
«Рад», — со вздохом признался себе Родерик и, налив вино в бокал, подошёл, чтобы угостить своего внезапного гостя.
— Это всё ещё может быть опасно для вас.
Маг взял вино, не подумав поблагодарить.
— Всё что угодно может быть опасно, — отмахнулся от его слов, как от докучающей мошкары, Карани. — Не нуди. Я устал и стоптал себе ноги, дай отдохнуть.
Родерик молча смотрел на его усталое костистое лицо, равнодушно повёрнутое к огню, и, в полное мере осознавая всю свою глупость, опустился на колени, чтобы помочь снять сапоги.
— М… да, хорошо, — с удовольствием потянулся маг и, рассмеявшись, растрепал Родерику волосы ладонью. — Массаж?
И он с ужасающей отчётливостью ощутил не ярость, а желание побиться головой о что-нибудь твёрдое и, желательно, острое. Но отказать, возмутиться, напомнить, что он здесь король, а не… о чём, интересно, можно напомнить, стоя на коленях и удерживая в ладонях чужую ступню?
Родерик проснулся рывком, вскочив из-за кресла ещё до того, как понял, что именно произошло. Сон, это был просто проклятый, глупый сон, в котором он додумался встать перед Карани на колени. В реальности такого не могло произойти, он убил бы мага до того, как подобная мысль возникла бы в его голове. С этим нужно было что-то делать, но он абсолютно не знал, что именно. И ведь Карани вернётся… раньше или позже, вернётся, потому что Родерику нужно было иметь связь с Кристофом, а значит и Карани всегда будет рядом. Это было хорошо.
Это было ужасно.
Но, кажется, Родерик знал, кем можно заменить Кристофа, если Мирандос согласится. Впрочем, представить, что Королевский Маг откажется «занять место Карани» было тяжело. Конечно, для этого в любом случае придётся вернуть старшего колдуна, но тот наверняка признает разумность идеи и поможет в её осуществлении. Зачем рисковать собой, когда есть более подходящие кандидатуры, верно?
Завтра, он завтра же обсудит эту идею с Мирандосом. Должна же королю быть польза от Королевского Мага.

С Мирандосом творилось что-то неладное уже около двух месяцев, и Эрик почти знал, что это могло быть. От полноценного знания его отделяли в основном собственные желания и надежды на свою глупость и узколобость. Он хотел других объяснений, не видел их, надеялся получить у мага и боялся спросить. Ответ станет точкой невозврата, и не важно, каким именно он будет. Сомнения никогда не проходят бесследно, а будучи озвученными… Эрик боялся и признавался себе в этом. Его пугала не возможная — гарантированная — ярость мага, его пугала вероятность того, что после такого вопроса Мирандос выкинет его или, в лучшем случае, позволит остаться его Стражем, но не приближаясь.
И всё равно… не смотря на его ужас, рано или поздно всё должно было проясниться. Так почему бы не сегодня? Конечно, после вчерашнего разговора с королём, Мирандос казался ещё более нервным и мечущимся, чем до этого, но… Эрику ведь нужны были ответы? В таком состоянии маг скорее даст их ему, а то, что вероятность попасть под горячую руку только выше... вот этого Страж как раз не боялся.
— Ричард, — он позвал младшего напарника и поставил перед ним чашку чая с бутербродом, — перекуси, раз пропустил ужин.
— Спасибо, умираю от голода. А ты куда?
— Зайду к господину Мирандосу.
Ричард нахмурился:
— Он сказал его не беспокоить.
— Это было вчера, — легко, будто и не чувствуя тяжёлого, холодного куска льда в животе, ответил Эрик.
— Тебе снова влетит…
— Не беспокойся обо мне. Всё в порядке.
Ричард хмыкнул, но промолчал, и Эрик пошёл в кабинет Мирандоса, борясь с желанием закрыть глаза, спрятаться в ладонях и не идти, не задавать вопросов, не разрушать последние остатки доверия между ними.
«Господи…» — нет, Страж не молился, не смел, опасаясь того, что его молитвы, если будут услышаны, не принесут пользы магу.
Тот стоял в кабинете у своего стола, опираясь на столешницу ладонями, лежащими по бокам от кувшина, на который смотрел со смесью ненависти, удовлетворения и сомнений. Комнату наполнял тяжёлый, незнакомый и неприятный запах, превращающий уютное помещение в ловушку, и Эрик добровольно, собственными руками закрыл выход из неё. Мирандос казался сухим, как щепка, тонким и тёмным, как акациевая ветвь, таким же острым и колючим, так что Эрик не мог заставить себя подойти к нему ближе, может быть, рискнуть прикоснуться к ткани его одежд, успокаивая, как это бывало раньше. Когда ему было позволено заботиться о маге. Теперь заботу Мирандос принимал только от сантаррийского короля, и это давно уже не вызывало ни обиды, ни ревности — только бессильное смирение и надежду на то, что Его Величество справится лучше.
Однако, кажется, надежда эта оказалась несбыточной.
— Убирайся, — безжизненный, как пустынный ветер, голос, раскрашенный только злостью и раздражением, больно резанул по нервам. Это был не маг, нет, это не мог быть он, но Страж знал, что перед ним Мирандос. Такой, каким он стал теперь. Новый, изменившийся или изменивший себя, выбравший новую дорогу, и, наверное, во славу Гильдии и этого мира Эрик должен был остановить его на этом пути. Вот только…
«Его дорога станет твоей жизнью, его выбор будет твоей судьбой», — слова старого наставника всё ещё жили глубоко в его голове, отдаваясь многократным эхом. Он не забыл, он за эти годы только лучше понял, что именно ему хотел сказать наставник. А, может быть, придумал смысл, который в эти слова никогда не вкладывали, но который казался таким естественным рядом с Мирандосом.
Стражи не выбирают, они только следуют выбору своего мага. Если это выбор Мирандоса…
Эрик сделал шаг к магу и улыбнулся через силу:
— Что это, господин?
Он почти догадывался, какой будет ответ. В конце концов, это же логично и не требует сверх больших интеллектуальных способностей, а Эрик получил хорошее образование в Школе Стражей.
— Ты слышал, что я тебе сказал? — недовольство Мирандоса выжигало его изнутри, иссушало, как пустынный ветер чахлый родник, но Эрик не отводил взгляда от злых, колючих глаз самого дорогого, самого важного в его жизни человека. Никого другого у него и не было и уже не могло быть.
— Господин…
Мирандос улыбнулся, как ударил, и взял в руку кувшин, взболтал и, не торопясь, вальяжно налил чёрную, густую, воняющую трупным смрадом жидкость в чашу:
— Это, Эрик, зелье, которым угощают Стражей перед тем, как дать им новую, лучшую жизнь. Хотя, я думаю, ты и так догадался, да? Ты же умный...
— Лучшую? — да, он догадывался, он думал — боялся — об этом последние месяцы, и теперь совсем не удивлён, не должен быть удивлен, но губы его отчего-то одеревенели и заставить их двигаться было почти подвигом.
— Как минимум, более… хм, как бы это точнее и лучше сказать, чтобы ты, мой умный мальчик, понял, — лезвие насмешки едва пробивалось, через медленно сковывающий Эрика холод, как будто выдавливающий всё тепло из членов в грудь. — Более эффективную. Более… точно, более полезную. Ты ведь всегда хотел быть полезным, да?
А вот правда, прямая, даже не насмешливая ни разу, скручивает внутренности до боли.
«Ты бесполезен», вот что ему сказали на самом деле. «Ты не соответствуешь».
Это было правдой, раз Мирандосу пришлось обратиться к Тьме, чтобы получить желаемое.
— И вы этого хотите от меня?
— Ты, кажется, расстроен, — новые улыбки мага совсем не похожи на те, которые из года в год привык видеть Эрик. Эти новые были холодными, жестокими и злорадными, и всё-таки Страж пытался зацепиться хотя бы за такую улыбку, держаться за неё, как утопающий хватается за корягу, под которую маскируется крокодил. Ведь улыбка это всё ещё признак хорошего настроения, да? Даже если теперь Мирандоса веселит его боль, если он смеётся, ожидая глупой, бессмысленной попытки остановить его… Что Страж может противопоставить собственному магу? У какого Стража вообще могла бы подняться рука на своего мага, каким бы путём тот не пошёл?
— Вы… — Эрик запнулся, чувствуя, что стоит на краю обрыва, что ещё несколько слов — и он сорвёт на острые скалы. — Вы этого от меня хотите? Что бы я стал… полезнее?
«Я нужен вам таким»?
Мирандос молчал так долго, что Эрик почти поверил в то, что сейчас маг оттолкнёт его от этого края, что жестокая забава окажется всего лишь злой шуткой, зашедшей слишком далеко. Что все эти месяцы он совершенно зря подозревал св…
— Да.
Не зря.
Эрик чувствовал как издалека, будто это было и не его тело, как его губы — холодные, онемевшие до полной бесчувственности — улыбнулись на несколько миллиметров шире и шевельнулись, выталкивая из горла короткое, мёртвое:
— Ясно.
А потом сделал ещё один длинный шаг к столу — в бездну — и, протянув руку, взял чашку в ладонь, поднёс ко рту и сделал первый, попытавшийся колом встать в пищеводе, глоток мерзкой приторной жижы, от которой немели, и теперь на самом деле, а не в его воображении, внутренности. Тут же затошнило: тело, более умное, чем его хозяин, желало исторгнуть из себя отраву, но Эрик продолжал пить, не останавливаясь, не давая себе задуматься над тем, что именно он делает. Все его мысли были только о том, почему он это делает. И ответ заставлял его делать глоток за глотком.
«Вы этого хотели? Хорошо. Я дам вам то, чего вы от меня хотите».
На удивление, в его сердце даже не шевельнулось сомнения в правильности своего решения. Мирандос должен получить всё, что желает — точка. А Ричард заслужил честную и чистую смерть от яда обычным человеком, ведь никто уже не успеет дать ему противоядие. Эрик же… он давно расставил приоритеты в собственной жизни. И не видел причин их менять.
Дыхание его замедлялось, мысли ускользали, а тело отказывалось держаться на ногах, но, когда он уже почти потерял сознание, Эрик почувствовал прикосновение холодных, вечно мёрзнущих пальцев к своему лбу:
— Хороший мальчик.
Этот голос — равнодушный — нельзя было заподозрить даже в одобрении, и всё равно… всё равно в беспамятство, во тьму не милосердную и не приветливую, Эрик соскользнул спокойным. Он так давно не слышал, чтобы Мирандос его хвалил…

Родерик смотрел на короткое письмо от Мирандоса, слишком занятого обращением своего Стража, чтобы прийти для доклада лично, и улыбался. Скоро он получит нового посла Тьмы, а пока имеет смысл изучить список шпионов Гильдии, наполнявших столицу. Торопиться с их устранением не стоит, это привлечёт преждевременное внимание к их планам, но взять на заметку стоило уже сейчас. А потом, когда придёт время, они избавятся разом ото всех, стоящих на пути к созданию нового, лучшего и великого мира: трусливую Гильдию с её шпионами, предателей Икторнов с их утерянным Мечом, пронизанное изменами баронство и любых глупцов, не понимающих, кому на самом деле должен принадлежать мир. Все миры.
Так обязательно случится. Им только нужно ещё несколько лет на подготовку, а потом никто их не остановит.